Звери Стикса. Часть 1. Контрольная служба «Смерть»

– Потом смирился, – вздохнула она, словно бы одумавшись, возвратившись с полпути из страны памяти. – Но в последнее время, он стал все-таки другим. Дерганный какой-то, нервный, его как будто лихорадило. Я думала, на работе что-то не ладится. И вот я приезжаю в тот самый день в городской музей, где была уже раз сто, а мне на охране говорят, что по специальному указанию культурного комитета меня нельзя допускать до предметов искусства. Начинаю выяснять, что и кто – и оказывается действительно, бумажка за министерской печатью, а подписана специальным помощником по вопросам культурного наследия – Джекоб Маковски. Я начала звонить и выяснила, что такие же бумажки он разослал во все основные галереи, в Оперный Дворец и даже в зоопарк зачем-то. На телефон он не отвечал, в министерстве сказали, он взял отгул по самочувствию, и я поехала. Он сидел дома, растрепанный, замызганный какой-то, два дня не мылся. Я его спрашиваю, что это за фокусы с документами в музеях, а он мне в ответ какую-то фигню про уважение, про то, что мне следует у него брать письменные разрешения всякий раз, когда я куда-то отправляюсь в ЕГО городе.

– Бред, – буркнул пес.

– Я то же самое сказала. А он как взорвался. «Вы меня ни во что не ставите», «Я что тут – никто?». А потом вообще заявляет, что ко мне как к принцессе охрану приставляют, а ему шиш с маслом, хотя он поважнее меня птица будет. Ты извини меня за бабство, Фауст, но я бы поняла, если б он меня к тебе приревновал, как к мужику. Но он ТЕБЯ ко мне приревновал получается.

Фауст в голос заржал.

– Получается так! Признаюсь, такого повода для ссоры я даже не предполагал. А что потом?

– Потом… потом мне стало не по себе. Вообще, когда он нес всю эту ахинею, мне стало не по себе, потому что чем-то очень похоже на маэстро, – ее передернуло. – И я в присущей себе манере высказала ему, что думаю по этому поводу. И про его раздутое самомнение, и про бумажки эти… – она поморщилась и запнулась, проглотив какие-то слова. – Ну и там много чего наговорила, а сама думаю, как бы мне смыться оттуда. А тут ты стучишь, словно в ответ на мои мысли. Я пошла открывать… и он кинулся.

За окнами сначала тянулись голые поля, а затем светлый березовый лесок. Под копытами Лошади скрипел песок, а наглые городские огни сменились на редко поставленные чопорные парковые фонарики. Наконец они и вовсе свернули с главной дороги.

– Куда мы едем? – наконец спросила кошка.

Фауст хотел было пошутить, что от нее много проблем и ему приказали ее тихо прирезать в лесу, но решил, что это будет неуместно в нынешних обстоятельствах. К тому же в памяти тут же возникло располосованное словно бритвой горло Джекоба.

– Хороший ты городок выбрала, чтоб перебраться.

– Ну, Блум интересный город. Одновременно и большой и деловой и какой-то курортный.

– Да, именно курортный. Вроде бы близко к Восточному побережью, а погода и климат на порядок лучше.

Кошка пожала плечами.

– Там Серая зона, а тут уже Оранжевая. И до Стикса рукой подать. К чему ты так издалека заходишь?

– К тому, что ты из квартиры не выходила четыре дня, – Кира опустила взгляд.

– Засела как редька. И район выбрала говеный. Во всем Блуме только один квартал, который просто пропах криминалом, наркотой и неблагополучием, и ты поселилась именно в нем. На тебя не похоже.

Она безразлично пожала плечами и снова отвернулась к окну. Коляска мягко покачивалась, словно баржа, отражая воздушной подушкой неровную дорогу. Сегодня она действительно вышла в город впервые. Доехала на общественной конке до набережной Черата и, пребывая в каком-то небытии, простояла несколько часов, пялясь на воду, пока не пошел дождь. К ее большому удивлению именно Фауст вывел ее из транса. Когда она уже была готова тихо сползти на мокрую мостовую и залиться слезами в приступе самоедства и печали о собственной горькой судьбе, он появился из ниоткуда, укрыл ее зонтом, подпер теплым жестким плечом и сказал «Если ты тут заревешь, я перестану тебя уважать». И ей тут же стало как-то совестно за свое поведение.

– Как будто ты знаешь, что на меня похоже, – буркнула она.

– Смею надеяться, – серьезно сказал пес, натягивая поводья. Коляска затормозила у низкой витой калитки. – Приехали.

Марк велел подобрать ей домик поуютнее среди ближайших загородных дач. Чтоб побольше цветов там и прочего хлама, успокоительно действующего на нервы. Пес подошел к вопросу ответственно и облазил в поисках подходящего места весь пригород. В итоге он остановил свой выбор на одноэтажной, но с мансардой, утопающей в зелени даче с большой плоской площадкой для отдыха на крыше, хрустящими гравийными дорожками и качелями в глубине старого сада. Дача с одной стороны была недалеко от города, а с другой находилась на отшибе, а не в центре садового поселка. Отдельным плюсом было и то, что домик был с близнецом. К левой стене строения примыкал точно такой же дом, совершенно симметричный и внутри были сообщающиеся двери. Так что он также мог устроиться с комфортом.