Звери Стикса. Часть 1. Контрольная служба «Смерть»

– Глупость какая. Вину нельзя ни во что трансфигурировать, потому что она сама не первичная Форма. Чувство вины это Форма Гнева, развернутая на самого носителя. Ему надо было сначала возвращать Вину в Гнев, а потом уже пытаться переводить Гнев в Жизнь. Вот это было бы уже интересно…

Пес наклонил голову и внимательно слушал.

– Ты это все только по названию поняла?

– Чего тут понимать-то? Тут все просто, – пожала плечами девушка.

– Где ж ты была, когда научный корпус одобрял его тему? – с горечью посетовал он.

– Где-то на северной стороне, каталась по Синему Мысу и пыталась продать свои наработки. Потому что на публикацию хотя бы в «Пташке науки» накопить не удавалось, не то, что в «Вестник Биоэнергетики». Так, а что в итоге доказал Дилан?

– Ничего. У него не получилось. Все именно так, как ты сказала – он целый год насиловал лабораторию с чашами Казара, извел цистерну с жидкой Виной, и никакого выхлопа. Отчеты были настолько пустыми, что у него отобрали грант, исследование заморозили а самого оставили дорабатывать заключенный на три года контракт на должности ассистента. И то, только потому что юридически выгнать его было дороже.

– Ого… – кошка озабоченно поставила руки в бока. – Замечала я, что он та еще бестолочь, но если б знала насколько, то вообще не дала б ему в руки ничего сложнее швабры.

– Ну… что уж теперь сожалеть? – саркастично развел руками пес. Кира пристыженно оформила на лице горестное выражение в память о безвременно почившем Дилане. – Но суть – он ненавидел тебя. Это раньше была его лаборатория.

– Да, так понятно почему, весомый мотив.

– Что до зомбиводца… он мог быть просто психопатом. Обиделся на то, что не получил тебя еще с Ганолвата.

Она согласно кивнула, вздохнула и задумчиво посмотрела за окно на густую оранжевую осень.

– Как будто призрак ненависти слепо рыщет вокруг, переходит из одного тела в другое и пытается до меня добраться… – задумчиво протянула кошка.

Так или иначе, но Кирин призрак затаился и никак себя не проявлял все это время. Тем не менее, вероломный прорыв Дилана и последующее нападение собственного бойфренда негативно сказались на девушке. Кошка начала нервничать в публичных местах. Ее перекрывала паникой мысль, что кто-то из зрителей в любую секунду может распаковаться в воющий черный студень и не только поймать и убить ее, но и всех окружающих заодно. Несколько раз она даже уходила с середины спектакля, потому что никак не могла справиться с беспокойством. Пес ничего не мог сделать для нее в этом отношении – только быть рядом.

Однажды в момент отчаяния кошка и вовсе ударилась в яростную меланхолию. Побила почти всю свою посуду, разодрала в клочья диванные подушки. Прибежавший на шум Фауст в последний момент поотнимал у нее из рук и спас горшки с драценой и непентесом. Взъерошенная и зареванная девушка заявила, что все это бессмысленно, что из-за непонимания природы этих нападений и их причины, она чувствует себя запертой в ловушке, зашедшей в тупик и не знает что ей делать дальше. Потому что жить, все время ожидая разрыва новых людей перед глазами, ей надоело до чертиков.

– Кира, ну ты ведь ученый, – спокойно сказал пес, возвращая растения на подоконник. – Что обычно делают ученые, когда заходят в тупик?

Кошка застыла на несколько мгновений, не веря в то, что сама не догадалась до этого раньше.

– Ты чертов гений, – выдавила она из себя. И ему еле удалось уговорить ее дождаться утра, а не ехать в библиотеку прямо сейчас, на ночь глядя. Так что к их культурным выездам добавились долгие заседания в КС–ной библиотеке в подземном корпусе на Стиксе. Кошка часами рылась в книгах, пытаясь найти что-нибудь хоть отдаленно похожее на то, с чем они столкнулись. Но все было без толку, потому что она попросту не знала, по какой теме искать информацию. Они по–прежнему не имели никакого представления о причинах этого черного бедствия, и поэтому надеяться на успех можно было только как на большую удачу.

А еще она играла. Когда он впервые услышал тонкую, нежную мелодию из-за смежной двери, он был просто парализован от неожиданности. Тема была печальная, но очень светлая, из какого-то популярного слезливого фильма. Не задумываясь о том, что выглядит, как дурак, он подкрался к двери и, затаив дыхание, уперся в нее лбом. Судья просто позабыл, как сильно любил музыку. Какое восхищение и благоговение он испытывал перед одной только мыслью, что эти волшебные звуки может рождать ум и руки обычного живого человека. Она играла на фортепиано, а пес сполз по стене и сидел под дверью, зажмурившись и улыбаясь во все лицо. Тогда его и накрыл первый приступ – странная тягучая боль и сжатие вдруг отчетливо обозначилась в глубине грудины под сердечной мышцей. Но в тот момент, он не обратил на это особенного внимания – он слушал. И главное чувство, которое испытывал, было обычное, простое и краткосрочное счастье.

*      *      *

В деревеньке выше по течению били в набат. Колокольня заливалась тревожным звоном, призывая жителей спрятаться в домах и запереться. Кира оторвалась от своих бумаг и прислушалась.