Зверский детектив. Хвостоеды

– Переквакиваем сообщения для Барсуквака в хронологическом покваке, – хором сказали лягухи.

– Барсуквак, я сосквачилась! – сообщила первая.

– Квак ты, Барсуквак? – продолжила вторая.

– Квакаешь обо мне? – равнодушно спросила третья.

– Я скоро приквакаю! – заявила лягуха номер четыре.

– Приквачу «Аистиным кваком», – пояснила пятая.

«Какое счастье, слава Небесным Медведям! – Барсукот заурчал на максимальной громкости блаженства. – Она прилетит ко мне “Аистиным клином”! Она соскучилась! Она меня любит! Она прилетит, и мы будем вместе работать в полиции, а Барсук Старший уйдёт на пенсию! Как хорошо! Осталось ещё целых четыре сообщения! И все они – о любви!»

– Дальний Лесоквак опасности! – сообщила лягуха номер шесть.

Барсукот перестал урчать и нахмурился – это явно было не о любви.

– Жирафа была заквакана! – отчиталась седьмая лягуха.

– Подробности следующим кваком! – пообещала восьмая.

Восемь лягух, Грач Врач и Барсукот уставились на девятую. Она выглядела поблёкшей и странно пучила глаза.

– Этой лягухе нельзя сейчас говорить! – забеспокоился Грач Врач. – Ей срочно нужен отдых! Она в плохом состоянии!

– Именем закона Дальнего Леса, я требую, чтобы лягуха передала сообщение! – сказал Барсукот. – Речь идёт об эпидемии! Это срочная информация!

– Ква… – с трудом пробормотала лягуха и шмякнулась на пол.

– Что? Что «ква»?! – Барсукот кинулся с лягухе и принялся её тормошить. – Что удалось выяснить Каралине?!

Но лягуха молчала – отключённая от ква-каунта, бледная, неподвижная.

Глава 16, в которой Редколесью нужна сильная лапа

Дальнее Редколесье. Семь дней назад

– Где скрывается твоя жирафамать, обвиняемый? – Прокурор Лёвыч слегка наморщил верхнюю губу, демонстрируя жирафу Рафу крепкие белые резцы.

– Протестую! – взвизгнула мартышка Мона, адвокат Рафа. Мартышка подпрыгнула, в прыжке развернулась задом к прокурору Лёвычу и задрала хвост, демонстрируя протест. – Мой подзащитный уже сто раз отвечал на этот вопрос, ос вам в нос! Он не знает, где его мать!

– Протест отклоняется, – устало сказал Царь зверей. – Пусть ответит в сто первый раз.

– Я не знаю, где скрывается жирафаматушка, – тихо произнёс жираф Раф. – Она просто сбежала.

Раф выглядел подавленным, нездоровым и совсем не изысканным. Коричневые пятна поблёкли и местами почти сливались с бледной кремовой шкурой.

– Ты признаёшь, что ты и твой клан Изысканных присваивали все фрукты, кокосовое молоко и воду во время засухи? – продолжил допрос прокурор Лёвыч.

– Я хочу ответить на этот вопрос с прямой шеей, – жалобно сказал жираф Раф. – Позвольте мне выпрямить шею!

– Мало ли чего ты хочешь, Пятнистый! – оскалился Лёвыч.

Заседание суда проходило в парадном зале конфискованной у Изысканных резиденции. Потолки здесь были очень высокие, но подсудимый жираф помещался в тесной зарешеченной будке. Когда-то Изысканные сажали в эту будку прислугу – провинившихся гиеновидных собак. Теперь сам Раф сидел в ней, скрючившись в три погибели, под охраной гиеновидных Гиги и Виви.

– С прямой шеей не получится, – постановил Царь зверей, стараясь не глядеть на жирафа, и Каралине показалось, что голос Царя звучит неуверенно. Как будто Царь сомневается в справедливости этой меры. Как будто Царь потакает молодому льву Лёвычу.

– Протестую! – заверещала мартышка Мона, снова повернулась задом к суду и задрала хвост. – Мой подзащитный содержится в зверских условиях! Ему душно, дурно, у него затекает шея, и ему хочется пить!

– Протест отклоняется, – глядя в пол, сказал Царь зверей. – Сейчас засуха. Всем душно и дурно. Всем хочется пить. Свою утреннюю дозу воды жираф уже получил.

– Но вы дали мне столько же воды, сколько мартышке и сурикату!

– Все звери теперь равны.

– Но я же большой! Мне нужно больше воды, чем мелким животным!

Жираф Раф был прав. Большому зверю нужно больше воды, чем мелким. Царь зверей отвернулся и промолчал, и в этом его молчании Каралина снова почуяла неуверенность и как будто уступку молодым представителям прайда, чья ненависть к жирафу Рафу была достаточно сильна, чтобы вообще лишить его питья, и чьё уважение к Царю было недостаточно сильно, чтобы внять его указанию обращаться даже с врагами по справедливости.

Прокурор Лёвыч подошёл вплотную к будке жирафа Рафа и поскрёб когтем решётку:

– Пятнистый, я задал тебе вопрос. Ты присваивал фрукты, кокосовое молоко и чистую воду во время засухи, обирая тем самым простых зверей?

– Вы тратили воду простого народа? Вот что «Вечернего…» волнует «…Удода»! – заголосил вдруг из зала суда репортёр с оранжевым хохолком.

– Нет, – жираф мотнул головой, задел рожками потолок будки и поморщился.

Лёвыч хищно улыбнулся:

– Обвинение вызывает свидетельницу антилопу Илопу.

В зал суда вошла антилопа Илопа и на подламывающихся, трясущихся от страха копытах, затянутых в чёрные сетчатые чулки, двинулась к выложенному из камушков кругу, располагавшемуся между судейским креслом Царя зверей и тёмным валуном, на котором восседал, помахивая хвостом, лев Лёвыч.