Зверский детектив. Хвостоеды

Барсук Старший попробовал крутануться вокруг своей оси, чтобы поймать свой хвост, но налапники ему не позволили. Он попытался снова, в другую сторону, – и застыл. Его глаза смотрели на Барсукота спокойно, по-отечески тепло и как будто с надеждой. Его глаза не мигали. Пухлая лапа, чуть заведённая за спину, как будто указывала на хвост как на источник всех бед.

– Барсук, ты просто задремал, как всегда, ведь так? – Барсукот потряс его за плечо. – Ты впал в обычную спячку, правда? А вовсе не в беспробудную! Проснись, Барсук! – голос Барсукота сорвался на писк, как у выброшенного на холод котёнка. – Пожалуйста, проснись, папа! Мне страшно тут одному…

Глава 30, в которой надо быть рядом с детёнышем

Утром следующего дня в спячку впал Скунс. Ему даже не удалось никому сделать кусь: напоследок он устроил серию таких мощных перформансов, что здоровые звери чуяли его приближение за километр и легко избегали встречи с художником. Искусав себя за хвост, он успокоился и уснул на берегу оврага у истоков ручья – в том месте, где он нарисовал свою лучшую картину «Мыша в камышах». В том месте, где он всегда черпал вдохновение.

Барсукот зафиксировал беспробудную спячку, накрыл Художнику задние лапы сухим лопухом и двинулся дальше с обходом. Это было бесполезно. Всё теперь бесполезно. Он это осознавал. Но если ты единственный неуснувший Барсук Полиции, ты просто делаешь своё дело.

– Барсукот, ку-ку! – окликнула его с ветки Мадам Куку. – Сколько нас осталось в лесу?

– Ты, я, Волк Одиночка, Гера и Нук. Нас пятеро, – сказал Барсукот. – А сколько мне жить осталось?

– Ку… – Мадам взяла слишком высокую ноту, и голос её сорвался. – …Ку-кусь! – щёлкая клювом, она спикировала с ветки туда, где только что стоял Барсукот, но тот ловко увернулся и юркнул в подземный переход, который Крот когда-то, в лучшие времена, прорыл под оврагом. Нужно просто переждать. В переход Мадам Куку пробраться не сможет. Раз она уже в стадии хвостоедства, ей осталось недолго.

– Пять милейших барсучат по лесу гуляли, – пробормотал себе под нос Барсукот. – Пять милейших барсучат хвостиком виляли… А за барсучатами крался Хвостоед… Кусь – и вот у пятого хвостика уж нет…

…Он осторожно, не касаясь хвоста и клюва, вытянул Мадам Куку из ручья: она уснула прямо в воде. Бесполезно – всё равно она не проснётся. Но если ты последний Барсук Полиции Дальнего Леса, ты просто выполняешь свой долг. Спасаешь зверей, вытаскиваешь их из воды, чтобы беспробудно уснувшие имели крошечный шанс пробудиться.

Он уложил Мадам Куку на сухую траву и двинулся дальше – к северо-западной границе Дальнего Леса. У него был вопрос к охране. Вообще, разговорчики между жителями Дальнего Леса и наружной охраной были строго запрещены, однако сегодня по ту сторону ограждения дежурил молодой охотничий пёс Граф, с которым у Барсукота были сносные отношения, так что он рассчитывал на ответ.

Тропинка к границе вела мимо стойла беженцев Геры и Нука, и Барсукот, почуяв вибриссами и загривком недоброе, замедлил шаг, прижался к земле и нырнул в кусты. Секунду спустя он увидел Нука в сопровождении Волка. Газели Герочки поблизости видно не было – возможно, ушла за водой или пропитанием. Волк гладил геренучонка по длинной пятнистой шее. Потом лизнул его в нос. Нет, это не было похоже на кусь. Вернее, было похоже на кусь совсем иной, не вирусной, а, скорее, хищной природы. Как будто Волк Одиночка собирался напасть на детёныша, пока тот один, без матери. Как будто бояться Волку теперь было нечего. Как будто закон о вегетарианстве больше не действовал… Но если ты последний Барсук Полиции Дальнего Леса, ты будешь защищать закон до последнего.

Барсукот стремительно выхватил из-за пояса шишколёт и выпрыгнул из кустов:

– Ни с места, Волк! Лапы вверх! Ты арестован за попытку хищнического нападения!

– Ты чо, начальник?! – Одиночка затравленно задрал лапы. – Ни на кого я не нападал!

– Ты собирался сожрать детёныша!

– Да крутить тебя на хвосте, кот полиции! – возмутился Волк. – Я тут уже два дня как нянька при нём – и кормлю, и пою, и даже вылизываю. И что я получаю вместо «спасибо»?! – Он рванул на груди рубаху, обнажив волосатую грудь с татуировкой в виде розы в капкане. – Давай, стреляй в меня, если хочешь! Будешь сам его тогда нянчить.

– Папа-папа, – пролопотал Нук и тесно прижался к Волку. – Мама там. Папа тут.

– Похоже, я не прав, Одиночка, – Барсукот убрал шишколёт. – А где газель Гера?

– Где-где… Гонялась тут по всему лугу за ним. Я её отвлёк на себя. Кругов под двести мы пробежали, прежде чем она впала в спячку. Оттащил её в стойло.

– Она успела кого-то из вас укусить?

– А разница, начальник? – уклончиво ответил Волк.

– А ну-ка покажи мне хвост, Одиночка, – Барсукот положил лапу на кобуру.

– Да хватит за шишколёт хвататься, начальник! Вот, на` тебе мой хвост, раз так интересно!

Волк освободил подвязанный к спине хвост и развернулся задом. Барсукот внимательно, прядь за прядью, осмотрел волчий хвост, раздвигая серую шерсть. Красной точки не было.