Звук и ярость

Да, с нами. Всегда. Четвертое письмо было от него. Только чего его вскрывать. Я бы сам мог его написать, а то продекламировать по памяти, накинув для верности десять долларов. Но о том, другом письме было у меня подозрение. Я прямо предчувствовал, что она опять взялась за свои штучки. После того, первого раза она сразу стала осторожнее. Она быстро убедилась, что я другой породы, чем отец. Когда стали ее засыпать, мать, конечно, принялась плакать, и дядя Мори сел с ней и уехал. Он говорит: поедешь с кем-нибудь еще. Тебя всякий с удовольствием подвезет. Мне нужно скорее отвезти твою мать, а я хотел было сказать: чего же вы сразу не захватили две бутылки вместо одной, только вспомнил, где мы, ну и дал им уехать. Много им было дела до того, что я весь промок – ведь какое будет матери удовольствие опасаться, а не схватил ли я воспаление легких.

Ну, я начал думать об этом и смотрел, как они швыряют в нее землю и прихлопывают лопатами, точно раствор готовят или ставят изгородь, и мне стало как-то не по себе, и я решил немного прогуляться. Я подумал, если я пойду к городу, они меня нагонят и начнут усаживать, и прошел в глубину к негритянскому кладбищу. Я встал под можжевельниками, куда дождь почти совсем не попадал – только иногда немножко покапывало. Оттуда мне было видно, как они кончили и разошлись. Когда они все ушли, я подождал минуту и тоже пошел.

Мне надо было смотреть на тропинку, чтобы не залезть в мокрую траву, а потому я уже почти дошел туда, когда увидел, что она стоит там в черной накидке и глядит на цветы: я сразу понял, кто это, еще прежде, чем она повернулась, и посмотрела на меня, и откинула вуаль.

– Здравствуй, Джейсон, – говорит она и протягивает руку. Мы пожали друг другу руки.

– Что ты тут делаешь? – говорю я. – Мне казалось, ты обещала ей никогда сюда не возвращаться. Мне казалось, у тебя хватит ума не возвращаться.

– Да? – говорит она. И снова посмотрела на цветы. Их было не меньше, чем на пятьдесят долларов. Кто-то положил пучок на квентиновскую. – Тебе казалось?

– Ну, да я не удивляюсь, – говорю я. – От тебя чего хочешь можно ждать. Ты же никого не слушаешься. Тебе на всех наплевать.

– А, – говорит она. – Ты про то место в банке. – Она посмотрела на меня. – Мне жаль, что так получилось, Джейсон.

– Как не жаль, – говорю я. – Теперь ты посбавишь форсу. Только приезжать тебе было незачем. Ничего не осталось. Спроси у дяди Мори, если мне не веришь.

– Мне ничего не нужно, – говорит она. И посмотрела на могилу. – Почему меня не известили? – говорит она. – Я случайно увидела в газете. На последней странице. Случайно.

Я ничего не сказал. Мы стояли и смотрели на могилу, и тут я начал думать о том, как мы были маленькими, то да се, и опять мне стало не по себе, и я подумал, что теперь дядя Мори будет все время торчать в доме и всем заправлять, вот как сейчас, когда он меня бросил, чтобы я один добирался домой под дождем. Я говорю:

– Очень тебя это трогает, то-то ты тайком пробралась сюда, не успел он умереть. Только пользы тебе от этого никакой не будет. Не думай, что тебе удастся этим воспользоваться и пробраться назад. Если не можешь усидеть на своей лошади, так ходи пешком, – говорю я. – Мы в нашем доме даже имени твоего не знаем, – говорю я. – Ты это знаешь? Мы даже считаем, что ты там, где он и Квентин, – говорю я. – Ты это знаешь?

– Я знаю это, – говорит она. – Джейсон, – говорит она, глядя на могилу, – если ты устроишь, чтобы я могла минутку на нее посмотреть, я дам тебе пятьдесят долларов.

– Нет у тебя пятидесяти долларов, – говорю я.

– Ты это устроишь? – говорит она, не глядя на меня.

– Покажи, – говорю я. – Я не верю, что у тебя есть пятьдесят долларов.

Я видел, где ее руки копошились под накидкой, а потом она высунула руку. Провалиться мне, если в кулаке у нее не было полно денег. Я разглядел пару крупных бумажек.

– Он все еще дает тебе деньги? – говорю я. – Сколько он тебе посылает?

– Я дам тебе сто, – говорит она. – Устроишь?

– Минутку, и не больше, – говорю я. – И чтобы все, как я скажу: я и за тысячу долларов не соглашусь, чтобы она узнала.

– Да, – говорит она. – Как скажешь. Только бы мне ее на минутку увидеть. Я ни о чем не буду просить и ничего не сделаю. Я сразу уйду.

– Давай деньги, – говорю я.

– Я отдам их тебе после, – говорит она.

– Ты мне что, не доверяешь? – говорю я.

– Нет, – говорит она. – Я тебя знаю. Я выросла вместе с тобой.

– Уж кому-кому говорить о доверии, как не тебе, – говорю я. – Ну, – говорю я, – довольно с меня мокнуть под дождем. До свидания. – И я повернулся, чтобы уйти.

– Джейсон, – говорит она. Я остановился.

– Ну? – говорю я. – Только побыстрее. Я совсем промок.

– Хорошо, – говорит она. – Вот. – Вокруг никого не было видно. Я пошел назад и взял деньги. Она их все не выпускала. – Ты сделаешь это? – говорит она и глядит на меня из-под вуали. – Обещаешь?

– Давай же, – говорю я. – Ты что, ждешь, чтобы нас тут увидели?

Она выпустила их. Я положил деньги в карман.

– Ты сделаешь, Джейсон? – говорит она. – Я бы не стала тебя просить, если бы был другой выход.