100 великих криминальных драм XIX века

Дело, о котором пойдет речь, оказалось уникальным в истории судопроизводства, поскольку именно в зале суда был определен истинный виновник преступления, а тщательно подготовленное обвинение развалилось. Такое можно прочитать разве что в художественном произведении, но до романов Эрла Стенли Гарднера с его хитроумным адвокатом Пэрри Мейсоном еще полвека: первый роман с этим героем вышел в 1933 году. А защитником на процессе 1878 года выступал Константин Хартулари.

В доме Познанских

Этот удивительный и очень щепетильный случай все время балансировал на грани, несмотря на то что обвиняемая оказалась женщиной далеко не глупой и умеющей постоять за себя. Образованная гувернантка, француженка, несколько более свободная и веселая, чем это принято у нас – в Российской империи XIX века. Всего этого достаточно, чтобы бросить косой взгляд, заподозрить, сформировать общественное мнение. Одинокая иностранка, да еще 40-летняя гувернантка у 18-летнего юноши. Зачем вообще молодому мужчине гувернантка?

Мать семейства именно так и считала. Судя по всему, ей не нравились молодежные вечеринки, во время которых к недорослям, юным чиновничьим детям, присоединялась гувернантка, курила с ними папиросы, пила вино. Госпожа Познанская не раз говорила, что пора бы уже расстаться с Маргаритой Жюжан, ведь Николя уже вырос.

Но отец семейства, начальник Санкт-Петербургского жандармского управления железных дорог полковник Познанский, был вовсе не против гувернантки: пусть остается, с ней весело, интересно. Заметим, что накануне преступления он встречался дома со своим коллегой и разделить компанию они позвали вовсе не жену Познанского, а гувернантку. Нет, ничего непристойного не было, просто с ней интереснее беседовать, она остроумная, начитанная.

Апрельские ужасы

День 2 апреля стал отправной точкой для тех событий, которые развернулись в семействе Познанских с невероятной быстротой. 2 апреля была вечеринка, и Николай Познанский заметил странный вкус свернутой вручную папироски. Маргарита, присутствовавшая на вечеринке, тоже закурила, чтобы проверить, после чего у нее закружилась голова, и она едва не упала в обморок. Позднее выяснилось, что папиросная бумага была пропитана морфием. Но тогда этому не придали значения.

В тот же день, 2 апреля, произошло еще одно событие. В приемную градоначальника Ф.Ф. Трепова поступило отправленное накануне анонимное письмо, в котором сообщалось, что старший сын начальника жандармского управления железных дорог полковника Познанского состоит членом радикально настроенной молодежной группы, занимающейся изучением ядов. Адресность письма была продумана заранее: ведь в январе того же года именно в Трепова стреляла народоволка Вера Засулич, и Трепов просто не мог проигнорировать такую анонимку. Однако в дело вмешалась бюрократия: письмо направили правителю канцелярии градоначальника С.Ф. Христиановичу, тот передал ее в Третье отделение, оттуда оно было отправлено в штаб корпуса жандармов, где служил полковник Познанский. Через пару дней полковника вызвали в штаб корпуса для беседы. Познанский обещал разобраться и дома обследовал шкаф сына, где тот хранил химические реактивы для лабораторных занятий. Так найденный морфий перекочевал в шкаф отца.

Все эти события происходили почти одновременно, но почему-то никто не попытался разобраться, что творится в доме.

Смерть молодого человека

И наконец 18 апреля грянул гром. Николай Познанский с начала апреля болел краснухой, но шел на поправку. Ухаживала за ним гувернантка Маргарита Жюжан. Молодой человек общался с братом Алешей и сестрой Надей, принимал у себя товарищей-студентов и был бодр и весел. И вдруг утром 18 апреля Николая находят мертвым. Доктор семьи Николаев, конечно, затребовал анатомического исследования тела. И такое исследование показало в желудке покойного смертельную дозу морфия. 21 апреля состоялись похороны, а 23 апреля в дом пришли полицейские с ордером на обыск.

Скоро выяснилось, что морфий находился в микстуре, которую Николаю принесла Маргарита Жюжан. Но она и не собиралась отрицать, что вечером подавала больному микстуру. Сама Маргарита приехала к Познанским на следующий день, когда узнала о случившемся.

Морфий из шкафчика Николая хранился у его отца в спальне и был показан полиции. Кроме того, 11 апреля Маргарита покупала легкий раствор морфия для хозяйки, страдающей мигренями и бессонницей. Но этот раствор оказался безопасным.