1000 не одна ночь

Я кивнула и перевела взгляд на его влажные и красные от поцелуя губы. И вздрогнула уже я всем телом, когда почувствовала, как его пальцы коснулись моей ключицы, потянули джалабею с плеча и лаская спустились вниз к груди, поддели уже давно напряженный сосок. А я в ответ сама не поняла, как ласкаю его торс, сдавливая сильные и напряженные под атласной горячей кожей мускулы. И его мощь сводит с ума, словно подо мной дрожит жуткая по своей силе стихия. Моя белая ладонь контрастом на его очень темной груди. И он накрывает ее своей ладонью. Ведет сам выше. Прижимает к сердцу. Оно бешено колотится под моими пальцами. Наклонил меня еще ниже и прижался ртом к моей шее, опаляя кожу чувственными поцелуями, вызывая ворох мурашек и он ведет по ним языком, собирая и слизывая каждую из них, глотая их. Зажимая зубами кожу.

— Такая нежная, Альшита, хрустальная, хрупкая девочка.

Его голос разливается, как патока и просачивается под кожу, ласкает так же умело мой разум, как и руки ласкают, ставшее ватным от удовольствия, тело. Это жутко, когда кто-то имеет над тобой подобную власть.

— …Такая отзывчивая. Чувствуешь, как оно просыпается?

— Что? — спросила, задыхаясь и не понимая, что сама ищу его губы. Одурманенная, совершенно не принадлежащая себе.

— Твое тело. Так сладко реагирует на ласку. Чувствуешь влагу? Там внизу…чувствуешь, как ты течешь для меня?

Потянул тесемки на вороте джалабеи и сдернул ее вниз с плеча, тут же сжал мою грудь большой ладонью, потер кончик соска, внимательно всматриваясь мне в глаза. И я словно тонула в ядовитой зелени, окутанная маревом, каким-то пьянящим дурманом, погружаясь в наркотический кайф еще неизведанного мною удовольствия. Мужчины никогда так не ласкали меня. А точнее меня никто и никогда не ласкал… я не знала, что это такое до этого момента.

Бедуин приподнялся, подхватил меня за талию, и опустил на подушки, очень медленно. Навис сверху и тут же накрыл мой рот своим ртом, не давая опомниться, спускаясь ниже, целуя мой подбородок, слегка прикусывая кожу. Так чувствительно и так остро. Я сама не поняла, как вскинула руки и обхватила его за шею, задыхаясь, неосознанно извиваясь, подставляясь под горячие губы, дарящие невыносимое удовольствие и заставляющие корчиться от каждого касания, дымиться изнутри и закатывать глаза от подступающего невероятного по своей силе предвкушения.

И тут же замерла, чувствуя, как Аднвн задирает подол джалабеи вверх, скользя по моему бедру, сминая кожу, сжимая ее ладонью. Но едва я успела охнуть и что-то понять, как он вдруг наклонился и обхватил напряжённый сосок горячим ртом, а меня, от пронизавшего все тело острого удовольствия, выгнуло под ним дугой. Ощутила его язык, как трепещет на кончике груди и, всхлипнув, прикусила губу, мужская рука властно легла мне на живот и раздвинула в стороны ноги и коснулась меня там. Вскинулась, пытаясь сжать колени, но он удержал меня, не давая отпрянуть, сильно всасывая мой сосок в рот, я жалобно застонала, впиваясь в короткие волосы бедуина…и тут же отрезвела. Этот стон выдернул меня из тумана, напоминая о той девке, что стонала под ним совсем недавно, всего лишь прошлой ночью. Я очередная шармута, которая потекла от ласки хозяина. Хотела вырваться, но он уже не отпускал, придавливая всем весом к матрацу, удерживая своим коленом мою ногу, прижав ее и не давая свести бедра.

— Отпусти, — прошипела ему в губы.

— Нееет, — хрипло и страстно, сжав снова грудь и растирая пальцем сосок, — Почему отпустить? — кусая за нижнюю губу и оттягивая ее зубами, заставляя меня закатывать глаза и пытаться сфокусироваться на его лице таком бледном и дьявольски красивом. Искаженном страстью, как от боли.

— Пусть… — глаза широко распахнулись, когда его палец нашел пульсирующий клитор и погладил его, — твои, — о божеее, я не хочу так реагировать на его ласку, — шармуты тебе…, - палец раздвинул нижние губы и пощекотал у самого входа, — тебя хотят!

В эту секунду он слегка нырнул внутрь и тут же вернулся к клитору и потер самый его кончик, утонченно и остро, так остро, что я задрожала всем телом, силясь не застонать.

— Ты и есть, — надавливает сильнее, заставляя задыхаться, пытаясь схватить его за плечи, упереться в них, оттолкнуть, а вместо этого пальцы впиваются в его сильную руку и я невольно запрокидываю голову назад, так что натягивается каждая вена на горле, — моя….даааа, моя, дааа, громче стони, — и входит медленно внутрь пальцем, фаланга за фалангой, быстрыми рывками, одновременно продолжая растирать набухший и дергающийся узелок плоти, словно охваченный огненным кольцом, которое вдруг сжалось и распороло плоть ослепительным оргазмом — ты МОЯ шармута, Альшита.

Вместе с острым припадком ненависти, взрывается и огненное удовольствие, там, где он бесконечно быстро ласкает, доводя до самой острой грани и срывая меня в самый круговорот сумасшествия.

— Ты. Моя шармута, Альшита. Моя.