1917, или Дни отчаяния

– Конечно мог… Терещенко был одним из самых непримиримых противников Владимира Ильича, именно он настаивал на аресте Ленина и всего партийного руководства, все бумаги проходили через его руки. Ему помогал не только Ротшильд, но и друзья в Стокгольме, Лондоне и в Стамбуле. Умный, последовательный и безжалостный враг. Я не понимаю, как его выпустили из Петропавловки. Уж кого-кого, а Терещенко надо было поставить к стенке в первую очередь!

– Знаешь, – говорит Никифоров, – я и сам задаю себе тот же вопрос, но смотрю на факты шире. Почему после ареста не расстреляли все Временное правительство? Не только нашего друга Мишеля, а всех скопом сразу после взятия Зимнего? Ведь могли же! Народ был настроен решительно, просто на части могли разорвать. Однако не дали… Был приказ: не трогать! Так вот, капитан… Всех министров-капиталистов поставить к стенке было нельзя. Ленин не то чтобы их пожалел, а оставил в живых, чтобы показать: все они – полные нули. Никто и имя им никак. Зачем марать революционный меч? Он не хотел делать из них мучеников, которых бы запомнили, как жертв революции. Живыми они доказывали силу новой власти и одновременно бессилие старой. Гениально. Но вот в чем я с тобой полностью согласен – этого Терещенко я бы расстрелял всенепременно. Не оставил бы безнаказанным… Никогда.

Март 1917 года. Париж. Вокзал Гаре дю Норд

Возле вагона стоит Терещенко. Он курит и смотрит на часы. На лице сомнения, но вот он кидает сигарету в урну, подхватывает саквояж и идет прочь от вагона.

Терещенко быстрым шагом спускается по лестнице и подходит к стоящему на улице такси.

– Вокзал Аустерлиц. Мы успеваем к ночному на Канн?

Водитель смотрит на часы.

– Успеваем, месье.

Такси отъезжает.

Март 1917 года. Гранд казино «Монако»

Терещенко, улыбаясь, входит в казино.

Тут словно ничего не изменилось – те же мужчины во фраках и дорогих костюмах, женщины в вечерних платьях, услужливые лакеи и сигарный тяжелый дым.

Терещенко идет к столу для рулетки, становится рядом, наблюдая за игрой.

Скачет по колесу шарик. Лопатка крупье забирает со стола фишки, приносит новые. Мишель останавливает официанта и берет с подноса бокал с шампанским.

– Возьми и для меня, – произносит рядом женский голос.

Терещенко поворачивается и видит стоящую рядом Моник.

Она тоже почти не изменилась – все так же хороша, стройна и соблазнительна.

– Ты?

– Не одному тебе нравится играть, – улыбается Моник.

Терещенко передает ей бокал.

– Ты надолго? – спрашивает она.

– На одну ночь…

– В этом есть свое очарование. Те же номера?

Терещенко улыбается в ответ.

– Да.

– Ты не возражаешь, если я буду ставить с тобой?

– Мне сегодня обязательно повезет, – говорит Михаил.

– Не сомневаюсь, – кивает Моник. – Сегодня нам обоим повезет…

– 17 и 23, – Терещенко кидает на стол несколько фишек. – По пять тысяч франков на каждый номер.

Март 1917 года. Сьют отеля “De Paris Monte-Carlo”. Утро

В смятой постели спит Терещенко.

Возле кровати почти пустая бутылка шампанского, два бокала, лента для волос.

Щелкает дверной замок.

Мишель просыпается и оглядывается по сторонам.

Никого.

– Моник, – зовет он, но ответа нет.

Он проходит в ванную. На умывальнике щетка для волос с оставшимися на ней несколькими длинными волосами. На зеркале губной помадой написано: «Увидимся?»

Терещенко улыбается и плещет на лицо водой из крана. В гостиной снимает трубку телефона:

– Да, машину. На вокзал, на дневной парижский. Конечно, я позавтракаю…

Петроград. 29 марта 1917 года. Мариинский дворец. Зал заседаний Временного правительства

Терещенко докладывает о результатах поездки во Францию.

– Мы привлекли сумму в четыре миллиона долларов – и это только за несколько дней. Начата подписка на облигации «Займа Свободы» в самых крупных городах России. Облигации распространяются с помощью деятелей искусства, мы сделали продажу ценных бумаг всероссийской акцией. Планируются концерты, специальные рекламные акции, объяснения условий займа. Так же, по настоянию банков и при моей полной поддержке, из названия займа исключено слово «военный». Война сейчас непопулярна, и мы должны с этим считаться. Всего мы планируем привлечь до 3 миллиардов рублей. Это не покроет все наши расходы на ведение военных действий, но позволит восстановить работу металлургических и военных предприятий, дать работу десяткам тысяч человек, возобновить сбор налогов в пользу государства и оживить банковскую систему, которая на сегодняшний момент находится в тяжелом состоянии. Попрошу также содействия военно-промышленного комитета – Министерство финансов нуждается в широком освещении займа не только в прессе, но и на местах, на заводах, фабриках, рекламные объявления с подробным описанием выгоды от покупки облигаций должны нужны нам везде, где это только можно…

Апрель 1917 года. Петроград. Мариинский дворец. Кабинет Терещенко