1917, или Дни отчаяния

16 апреля 1917 года. Зал ожидания Финляндского вокзала

Ленин говорит речь.

– Заря всемирной социалистической революции уже занялась! В Германии все кипит, товарищи! Не нынче-завтра! Каждый день может разразиться крах всего европейского империализма! Русская революция, совершенная вами, положила ему начало и открыла новую эпоху! Да здравствует всемирная социалистическая революция!

– Ура-а-а-а-а-а! – ревет толпа.

Под стеклянной крышей Финляндского вокзала носятся обезумевшие голуби.

– Ура-а-а-а-а-а!

16 апреля 1917 года. Площадь перед Финляндским вокзалом

В дверях появляется сначала Шляпников, расчищающий Ленину путь, а за ним и сам Ленин – маленький, в котелке, с огромный букетом в руках.

– Вот он, – говорит Терещенко Дорику. – Почти не изменился с тех лет.

Ленин проходит мимо них.

Солдаты из оцепления держат коридор от входа к автомобилю, что стоит с заведенным мотором в ожидании пассажиров.

Но возбужденная, перестоявшая толпа возмущенно ревет:

– Ленин! Ленин! Речь!

Ленину помогают взобраться на крышу «паккарда», но авто слишком низкое, и его не видно. Посредине площади заводится угловатый «остин» и начинает продвигаться вперед, раздвигая людей бронированным лбом.

Терещенко видит Ленина, которого подсаживают на броню. Секунда – и Ульянов уже стоит на скользком обмерзшем железе, цепляясь за башню, выпрямляется. Теперь толпа может его лицезреть.

– Товарищи! – кричит Ленин на пределе голосовых связок. – Да здравствует всемирная социалистическая революция!

– Ур-а-а-а-а-а-а-а! – кричат люди, большая часть которых не слышит ни слова, но с охотой подхватывает это громовое «ура».

Дорик и Михаил тоже не слышат речь, до них доносятся обрывки слов:

– Участие в позорной империалистической бойне… ложью и обманом… грабители-капиталисты…

Шарит по площади прожектор, выхватывая головы, блеск штыков, фонарные столбы, на которых гроздьями висят те, кому хочется разглядеть маленького человечка на броневике.

– Давай выбираться, – говорит Михаил Дорику. – Как выглядит чума вживую, ты уже видел…

16 апреля 1917 года. Квартира Терещенко

Дорик и Михаил сидят в столовой. С ними усталая, сонная Марг. На столе почти пустая бутылка коньяка, стаканы, закуски. Дорик нетрезв, не так сильно, чтобы это бросалось в глаза, но его выдает быстрая и не совсем четкая речь, порывистая жестикуляция. Терещенко же трезв, несмотря на выпитое. Видно, что он очень зол.

– Не драматизируй, – говорит Федор Федорович, жуя лимон. – Все не так плохо. Царь отрекся. Великий князь отрекся. Самодержавия больше нет! Россия наконец-то в руках у людей, которые знают, что с ней делать! Ты же знаток истории, братец! Ты же знаешь, что плебс – всегда инструмент в руках людей образованных. Народ на улицах – это ключ от закрытых дверей. Воспользуйтесь им, вскройте двери, опрокиньте врагов, а потом дайте хлеба и зрелищ – и он сам вернется к мирной жизни! Что нужно крестьянину? Он счастлив работать на земле! Дайте ему эту землю, как обещают эсеры! Дайте! Пусть работает! Пусть будет, как в Америке! Не стали же они жить хуже после отмены рабства? Рабочие хотят восьмичасового рабочего дня? Отлично! Предложим им 12 часов и сойдемся на десяти. А потом доплатим за два внеурочных! И на заводах будет тишь да гладь! Солдаты хотят мира? Дадим им мир! Большинство из служивых крестьяне? Так пообещай им землю после победы, и они опрокинут швабов за полгода. Они сами развесят на столбах агитаторов и подарят России блистательную победу. Сами!

– Боюсь, ты не понимаешь всей сложности ситуации, Дорик…

– Я понимаю, что мой любимый кузен сейчас занимает пост министра финансов в первом за всю историю демократическом правительстве страны, – отвечает Федор с пьяным пафосом. – Ты же знаешь, я никогда не любил все эти твои революционные делишки, но готов признать, что был неправ! И я рад переменам! Я! Рад! Переменам!

Он смеется.

– Я думал, что революция – это нечто страшное. Но что я увидел? Я увидел толпы счастливых людей на площадях! Девушек-гимназисток, цепляющих красные банты на солдатские шинели! Оркестры, играющие на улицах гимн французской революции! Обывателей, интеллигенцию, которая выходит на демонстрации и митинги вместе с простонародьем, рабочими, солдатами и матросами! Мы первая страна в Европе, в которой слова «Свобода! Равенство! Братство!» станут реальностью в 20-м веке!

– Тебе надо было приехать на месяц раньше, Дорик, – говорит Марг, поднимаясь из кресла. – Когда на Невском стреляли из пушек… Вы простите меня, мальчики, но я спать. Просто нет сил…

– Спокойной ночи, сестрица, – Дорик целует ее в подставленную щеку. – Передавай привет маленькой Мими.

– Спокойной ночи, – Терещенко целует жену. – Я уйду рано утром, завтракайте без меня.

– Хорошо. Я попрошу Любашу, чтобы она оставила тебе завтрак на кухне. Доброй ночи.