А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1

Страхов солидарен с Хомяковым в оценке материализма как поверхностного взгляда на мир. Он правильно определял себя как идеалиста, причем в смысле как обыденном, так и философском. Будучи адептом последнего, в своих философских воззрениях исходил из представления о духовной сущности мира. Идеализм трактовался им и как мировоззрение, согласно которому идеи, идеалы играют определяющую роль в жизни человечества и человека. Очень высоко оценивая достижения немецкой классической философии вообще, философию Гегеля в частности, Страхов иначе, нежели Хомяков, относился к рационализму и к Фейербаху, поэтому защищает от хомяковской критики и гегелевскую систему, и Фейербаха. Страховым утверждается, что по содержанию гегелевская система одновременно – и «абсолютный идеализм, и реализм», ибо стремится постичь тайны бытия и мышления. «Крайними идеалистами являются те, которые ищут реального не в жизни, а за нею, которые отвергают жизнь и признают существенным что-то другое». К ним философ относит «ново-шеллингианцев», Киреевского и Хомякова: они, по его мнению, ищут реальное за пределами жизни, за пределами мышления[508]

.

Страхов, «кидаясь» на защиту Гегеля и Фейербаха, утверждает, что есть настоящий и ненастоящий материализм. В Германии существует старый материализм, но материализм врачей и натуралистов (имеется в виду вульгарный материализм Фохта, Бюхнера и Молешотта), а он не имеет никакого отношения к гегелевской системе. По Страхову, никогда и никаким образом от гегелевской системы «невозможно последовательно перейти в материализм». Материализм же Фейербаха – не настоящий, Фейербах, скорее, хочет стать материалистом, но не является им, несмотря на все свои старания. В данной статье Страхов следующим образом интерпретирует немецкого мыслителя: «…он говорит материя, а понимает под этим – чувство, любовь, душу»[509]

. У настоящего же материалиста, читаем у Страхова, чувство происходит в нервах, в мозгу и является вещественным процессом, а Фейербах, «очевидно, хочет превратить самые вещественные процессы в духовные». Страхову, видимо, хочется отождествить материализм вообще с вульгарной его формой, в то время это бывало часто, что делал и сам Фейербах. Однако Страхов чувствует неправомерность такого отождествления, поэтому далее замечает: «Как бы то ни было, Фейербах не есть материалист в том смысле, как, например, материалисты Карл Фохт или Бюхнер». Замечание понятно, так как самим Фейербахом подчеркивалось, что он не согласен с точкой зрения вульгарных материалистов Фохта, Бюхнера. Фейербах, по мнению Страхова, – гегельянец, диалектик, ибо у него используются те же «приемы мысли», «логические переходы» между понятиями, как и у Гегеля. Заметим, что использование терминологии и «логических переходов» другого философа вовсе не доказывает идентичность воззрений. Дав такую оценку немецкому мыслителю, Страхов тут же противоречит себе, заявляя, что мышление этого философа имеет яркие особенности, в частности отличается односторонностью. Страхову приходится признать различия между Гегелем и Фейербахом. Но, признавая это, он утверждает, что Фейербах хотел бы вырваться из волшебного круга гегелевской логики, однако это невозможно. В этой работе видно, что Страхов в оценке философских воззрений того или иного мыслителя не всегда бывает объективен.

Правильность последнего замечания подтверждается, на наш взгляд, тем, что, во-первых, страховская оценка философии Фейербаха в дальнейшем менялась, становясь более негативной, во-вторых, когда он возвратился к анализу воззрений данного немецкого мыслителя, то критика сопровождалась явным упрощением и некоторым искажением этих воззрений. (Но при этом отечественный критик верно отмечает некоторые слабости, имевшиеся в философском учении Фейербаха). Во второй статье 1864 года «Фейербах» Страхов вновь обращается к работе Хомякова «О современных явлениях в области философии». С точки зрения Страхова, в оценке философского развития Германии и всей западной Европы Хомякову можно возразить следующее. Во-первых, Хомяков не прав, видя в современном материализме «нечто новое, а во-вторых, нечто логически вытекающее из предыдущего состояния философии, когда господствовало гегельянство»[510]. Соглашаясь с Хомяковым в оценке материализма как примитивного мировоззрения и отождествляя материализм с его вульгарной формой, учениями типа учений Фохта и Бюхнера, Страхов пишет, что «если бы современный материализм действительно логически вытекал из великой системы Гегеля, то этот материализм имел бы великую важность»[511]. Он настаивает на том, что Фейербах не вульгарный материалист. Современный материализм, по Страхову, ведет свою генеалогию от Декарта, поэтому в немецком материализме нет ничего нового и этот материализм не следует логически из гегельянства. Воцарилось примитивное мировоззрение врачей и натуралистов, с его точки зрения, потому, что «философия утратила свою власть над умами в Германии».