Агнесса из Сорренто

– Хорошо повсюду, где бы я ни был, – отвечал отец Антонио, а потом, вспомнив о своем молодом друге, внезапно обернулся и промолвил: – Позвольте мне представить вам духовного сына, который пришел к вам за советом и наставлением, – молодого синьора Агостино из знатного семейства Сарелли.

Настоятель быстро повернулся к Агостино с видом открытым и великодушным и дружески протянул ему руку, одновременно устремив на него гипнотический взгляд больших темно-синих глаз, которые на миг могли показаться поверхностному наблюдателю и черными – столь глубоки и полны блеска они были.

Агостино воззрился на своего нового знакомого с искренним уважением и вместе с тем с любопытством, которое не мог не вызывать у наделенного пылким воображением, увлекающегося молодого человека самый выдающийся властитель дум своего времени, и чувствовал исходящее от него живое, деятельное, сердечное тепло, ощутить которое легче, чем описать.

– Вы проделали сегодня долгий путь и, вероятно, устали, – любезно сказал настоятель, – но будьте здесь как дома; располагайте нами, и мы сделаем для вас все, что сможем. Братья подадут вам ужин, потребный после столь утомительного путешествия, а когда вы подкрепитесь и отдохнете, сможем, надеюсь, поговорить более подробно и обстоятельно.

С этими словами он знаком поручил странников заботам нескольких монахов из числа стоявших рядом и вышел из трапезной.

Через несколько мгновений явился накрытый стол с простыми, здоровыми кушаньями, за которые путешественники принялись с аппетитом, разыгравшимся после долгой, трудной дороги.

Во время ужина монахи, всегда любившие отца Антонио, столпились вокруг него и стали возбужденно, наперебой сообщать последние новости.

– Жаль, что тебя не было здесь на прошлой неделе, – сказал один. – Мы пережили такие потрясения, что страх берет!

– Да, – подхватил другой, – а все потому, что папа напустил на нас францисканцев: они ведь, сам знаешь, готовы ухватиться за любой предлог, лишь бы навредить нашему ордену, а они уже давно преследовали нашего отца, как свора злобных псов.

– Повсюду, то здесь, то там, стали стихийно произносить против нас проповеди, – вставил третий, – то в соборе, то в церкви Санта-Кроче, то в Сан-Лоренцо. Время от времени францисканцы поднимали возмущение, подстрекая против нас народ.

– Расскажи ему про то, что случилось вчера, про испытание Судом Божиим! – крикнул кто-то, перебивая говорившего.

Двое или трое монахов тотчас же послушались и приступили к рассказу, в то время как все остальные принялись поправлять, возражать, добавлять все новые и новые подробности. Из разрозненных обрывков их сумбурных, сбивчивых речей Агостино сделал вывод, что накануне на главной площади Флоренции при великом стечении народа должен был состояться судебный процесс, которому суеверный средневековый ум придал облик испытания: фра Джироламо и его противникам предлагалось доказать свою правоту, пройдя невредимыми сквозь огонь; что для проведения ордалий были воздвигнуты две огромные поленницы дров, обложенных хворостом, с узким проходом посредине; что на площади собрались все судейские чиновники и множество горожан, жаждущих увидеть необычайное зрелище; что день этот прошел в обсуждениях, сомнениях, колебаниях и приготовлениях и что ближе к вечеру на Флоренцию обрушился сильнейший ливень, который рассеял толпу и положил конец суду.

– Однако народ не удовлетворен, – заключил отец Анджело, – а среди простолюдинов найдется немало смутьянов, готовых возложить вину за случившееся на нашего отца.

– Да, – вторил ему один из его собратьев, – они говорят, будто он хотел сжечь святые дары, потому что он собирался взять их с собою в огонь.

– Как будто они могли сгореть! – вставил другой.

– Для взора смертного они, конечно, сгорели бы! – вмешался третий.

– В любом случае, – добавил четвертый, – замышляется какое-то злодеяние, ведь только что навестил нас друг наш Просперо Рондинелли и передал, что, проходя мимо собора, видел скопление людей и слышал, как они нам угрожают; он решил, что было их не менее двухсот.

– Мы должны известить отца Джироламо! – воскликнуло сразу несколько голосов.

– Нет, он просил не беспокоить его! – возразил отец Анджело. – С тех пор как в городе начались беспорядки, он молится в зале капитула перед «Распятием» фра Беато Анджелико. А когда мы хотим поговорить с ним о грозящих нам бедах, он только машет рукой, веля нам уйти, и повторяет: «Я устал; ступайте скажите Иисусу».

– Он приказал мне прийти к нему после ужина, – молвил отец Антонио. – Я поговорю с ним.

– Хорошо, конечно иди, – одобрительно зашумели монахи, когда отец Антонио и Агостино, завершив свою трапезу, поднялись из-за стола и были препровождены к настоятелю.

Глава 21

Нападение на монастырь Сан-Марко