Академик Г.А. Николаев. Среди людей живущий

Но все по порядку. Я уже говорил о первом моем чаепитии у Георгия Александровича. Многие поколения бауманцев помнят ректорские чаепития: за чаем он принимал лауреатов конкурсов, именных стипендиатов, спортсменов. В дальнейшем я неоднократно убеждался: чай был единственным «горячительным» напитком, который он позволял в своем кабинете. Георгий Александрович на моей памяти не употреблял спиртного вообще, хотя никогда не навязывал эту манеру другим и довольно активно участвовал в приемах, которые проводились в МВТУ. Я как-то в одном из откровенных разговоров поинтересовался у него, употреблял ли он вообще когда-либо спиртное. Он ответил, что никогда не был приверженцем постулата «истина — в вине», но и не отказывался от дружеских застолий.

Он очень ответственно относился к обещаниям. Данное им слово для него было незыблемо. В подтверждение расскажу о таком эпизоде. В конце 1985 года Георгий Александрович объявил о своем уходе с поста ректора, который он занимал 21 год. Смена ректора в таком учебном заведении, как МВТУ, событие неординарное не только для Училища и даже для министерства, вопрос этот был предметом обсуждения в Политбюро ЦК КПСС. Предложений было несколько. Я в то время работал в Министерстве высшего образования СССР, где трудились многие выпускники училища. Взвесив все «за» и «против», мы решили на пост ректора предложить кандидатуру Леонида Михайловича Терещенко, который тогда был заместителем министра. Терещенко пользовался большим авторитетом в коллективе МВТУ, его хорошо знали в Москве и в стране. Он много сделал для развития Училища. Естественно, его хорошо знали и в ЦК КПСС. Учитывая, что в МВТУ велось большое строительство (осуществлялся проект «Большое МВТУ», одним из инициаторов которого был Терещенко), а Леонид Михайлович имел огромный жизненный опыт (он курировал все стройки Минвуза СССР), обладал выдающимися организаторскими способностями и знал насущные проблемы Училища, группа выпускников из министерства решила предложить его кандидатуру на пост ректора. Мы понимали, на каком бы уровне ни решалась судьба кандидата, предложение должно исходить из Училища. Поговорить с ректором послали меня, и я поехал к Георгию Александровичу. Он любезно меня принял. Разговор проходил в его кабинете, потом к нам присоединился Виктор Михайлович Никитин — председатель профкома Училища. Георгий Александрович внимательно выслушал все доводы в пользу Терещенко и сказал, что целиком поддерживает эту кандидатуру, даже несмотря на то что Леонид Михайлович не является доктором наук (тогда это был огромный минус), но в ЦК ее внести не сможет. Почему? Дело в том, что на узком ректорате (это руководство МВТУ. — Примеч. С.А. Жукова) вопрос о преемнике уже обсуждался и наметили другого претендента. Кандидатура Терещенко не обсуждалась по понятным причинам — не доктор. «Я дал слово поддерживать коллективное решение и не могу это слово нарушить, — сказал Николаев. — Но если министр (в то время Минвуз СССР возглавлял Геннадий Алексеевич Ягодин. —

Примеч. С.А. Жукова) или ЦК примут решение в пользу Леонида Михайловича, то я никогда не выступлю против. Более того, я поддержу этого замечательного человека».

Получилось так, что решение о ректоре МВТУ принимал даже не ЦК, а Политбюро, точнее, второй тогда человек в партии — Егор Кузьмич Лигачев. Ректором стал А.С. Елисеев. Но это уже другая тема.

Этим примером я хотел подчеркнуть, что даже в таком судьбоносном вопросе, как выбор своего преемника, первичным для Георгия Александровича было данное им слово, а не политика.

При всей принципиальности в вопросах чести, морали, слова, отношения к долгу он был в то же время довольно терпим к некоторым человеческим слабостям. Если выразиться словами Пушкина, «слегка за шалости бранил».

Спокойно он относился и к своим «эмвэтэушным» псевдонимам. Однажды он вызвал меня на откровенный разговор на эту тему:

— Вы знаете, Владимир Васильевич, наши водители (имеется в виду гараж МВТУ. — Примеч. С.А. Жукова) очень четко характеризуют каждого из нас подпольными кличками. Вы знаете, как меня называют?

— В министерстве вас называют «предводитель дворянства». (Георгий Александрович был в то время председателем Совета ректоров Москвы, а учитывая его дореволюционное рождение, это очень ему соответствовало.)

— Ну что вы, какой я дворянин. (Хотя по реакции было понятно, что ему импонировало такое сравнение.) В гараже меня называют ГАНом. А знаете, как вас?

— Не знаю.

И он со светлой и радостной улыбкой поведал мне секрет:

— Комсомолец! Об этом мне сказал Сергей Иванович. (Сергей Иванович много лет работал водителем Г.А. Николаева.)