Alia tempora (СИ)

— Город полон демонов, нужно сообщить, — встрял Влад, ошалевший от этой мысли, по-настоящему напуганный, схватился за амулет. — Немедленно эвакуировать… Не зря он столько времени проводил в Петербурге: это его отходной путь.

— Он прав? — Кара испытующе уставилась на молчаливого Самаэля. — Можешь не отвечать ни слова, только взгляни мне в глаза. Ты же осознаешь, во что эта магия превращает демонов? Если ты сын Люцифера, сражавшегося ради них с Раем…

Кара лгала. Все Падшие мстили только за себя, мучимые смертельной обидой на отвергнувших их, вышвырнувших из мира и выдравших все белые перья ангелов. Даже она поначалу была обуреваема не праведной жаждой справедливости, а банальной злостью.

— Ян всегда прав, — улыбнулся Влад. — В мире людей у нашего мага осталось достаточно союзников, Инквизиция до сих пор ищет эту суку Иштар. Кроме того, выражение лица нашего нового друга подсказывает, что мы все нащупали верно. Демоны, которые постоянно живут в мире людей, никак не могли получить защитные амулеты, а людской защиты не хватит…

— Помнишь, в самом начале нас вызвали в Петербург, чтобы следить за безопасностью на празднике! — осененный идеей, воскликнул Ян. — Думаешь, они знали?

— Подозревали как минимум. Вряд ли понимали, насколько все серьезно: какие-нибудь ебанутые террористы-фанатики обычно в Исход всегда вылезают, орут про великий грех, Молотовым кидают, — скривился Влад. — Выведешь нас отсюда? Мне еще нужен Рыжий… Приволоките его кто-нибудь! — суетливо прикрикнул на солдат, окруживших их. — Живее!

— Думаешь, он справится? — негромко спросил Ян, уставившись в землю. — Сможет уничтожить кольцо?

— Должен. Обязан справиться, — рыкнул Влад. — А рук лишних не бывает.

— Мы не можем ввести войска в Петербург — нас ждет война с людьми! — встряла Кара, привыкшая тоже считать тот город чем-то своим, родным и близким — вот только человеческому правительству вооруженные гвардейцы на улицах точно не понравятся. — Послушайте, ведь нам нужно предупредить!..

— Ирма все устроит! — уверенно отбрил Влад. — Ради города она костьми ляжет. А мы все еще Инквизиция, мы оба, не зря я официально устраивался. Если нужно будет, примем всех наших в Инквизицию прям на месте, присяга легкая, а начальство страшно благодарно будет за такой приток новобранцев!

Остановить их не смогло бы ничто, а ради Ада Кара готова была рискнуть отношениями с Землей: они достаточно жили в полной изоляции до Исхода, чтобы никак не зависеть от человеческого мира. А на инквизиторов обоих вдруг напала безумная решительность, граничащая с истерикой. И Кара — уже как сестра, не как командор и Сатана — не стала бы вставать у них на пути.

Глядя, как они собираются, Кара со странной тоской глядела вслед, махнула, отдала честь от виска. Она не могла сразиться сама, помочь, кинуться в Петербург и облететь его, чтобы найти Мархосиаса, выцарапать из любой дыры. Каре предстояло сразиться не клинком, что всегда было куда проще.

— Нужно объяснить, — произнесла она. — Теперь уж точно — нужно. Они обязаны знать, что происходит, довольно недомолвок. Ишим? — позвала Кара. — Мы сможем сделать так, чтобы меня слышали на девяти кругах?

— Конечно! — Она оживленно замахала хвостом. — Ведь праздничную речь ты должна была читать, все готово… Возможно, получится передать изображение, мы смогли замкнуть заклинание на основе зеркального…

Благодарно кивнув, Кара снова расправила крылья и в едином порыве, надеясь, что никто не заметит ее заторможенной неловкости, взлетела на балкон, на котором уже не было народа. Снаружи стояли гвардейцы, перед ней встал барьер — точно прозрачное стекло. Черную лужу липкой крови, оставшуюся от Шарлид, затирать не стали. Краем глаза Кара с облегчением увидела, что за ней тащится смущенный и запутавшийся Самаэль, что Ишим вежливо просит Ниирана перенести их на балкон. Амулет, добавлявший голосу громкости, в ее кармане нагрелся, что его даже хватать было боязно: как бы не обжечься до кости. И все же она его коснулась.

***

Ее голос разносился звучно, мощно, подкрепленный заклинанием — не ноющего от напряжения круга, а арестованного мага с кривым от шрама лицом, что встал подле нее; его едва-едва цепляло заклинание, что развернуло картинку на небо, над головами демонов, бесов и духов. Рядом еще можно было рассмотреть первую леди с непривычно суровым выражением лица и Самаэля, удивительно похожего на отца, что у многих, кто на него глядел, тревожным нытьем заходилось сердце, словно вина за смерть Люцифера лежала на них всех разом.

Они готовы были к праздничной речи, но что-то пошло не так — в Аду все шло не так, задом наперед, спотыкаясь, но упрямо вышагивая вперед, на одной лишь силе духа вытягивая. Слухи множились, жирели на тишине, откармливались. Всем известно было, что Столица горит, что пожарные едва справляются — так сильно было колдовство тех, кто решил сорвать торжества; из запертого города, из-за закрытых врат и сильнейшего щита просачивались обрывки слов, нашептанные родичам с других кругов.