Alia tempora (СИ)

И она рухнула на диван, мгновенно отключившись. Застонав, Рыжий поплелся к матрасу, чувствуя: несмотря на съеденные какой-то неведомой силой часы жизни, он за них ничуть не отдохнул, а как будто больше устал; после боевого транса тупо ныло в голове, позванивало в ушах, стоило резко наклониться. Думать ни о чем не хотелось, лишь провалиться в мягкую дрему. Как он с чистой совестью и сделал, даже не попытавшись устроить побег.

***

Просыпаясь с удушенным хрипом, Влад толком и не помнил, что такого ему привиделось в зыбкой ночи, из-за чего крик так рвал горло, почему выскабливала сердце изнутри неясная боль. Который раз за несколько ночей — такое пробуждение, оглушающее, заставляющее чувствовать абсолютную беспомощность, — то, что Влад ненавидел больше всего на свете. Рывком сев на кровати, что в ушах зазвенело, он замер, загнанно дышал, нашарил случайно прохладную серебряную подвеску с яновой душой. Дрожь в пальцах понемногу унялась, прекратилась. Потом он постепенно начал слышать.

— Все хорошо, я здесь, — успокаивающе шептал инквизитор, аккуратно гладя по спине, перебирая выступающие косточки позвонков. — Влад, посмотри на меня, пожалуйста.

Он смотрел. Глаза у Яна были беспокойные, но светлые, не застланные мраком, даже в темноте это было видно, и Влад, к удивлению своему, правда начал верить, что все хорошо. Лучший обман, который придумало человечество; каждый когда-нибудь попадался на его уловку. Унимался холодный ужас, но возвращалась память. Человечность казалась неподъемной и тяжелой после стольких лет существования призраком.

— Я видел, как ты умирал. — Голос оказался сиплый, сорванный беззвучным воплем, почти жалкий. Он прикусил губу, чувствуя вкус крови.

Ян улыбнулся неловко, почти незаметно: да, умирал. Они оба умирали, так уж сложилось, так не любила их судьба или отверженный ими Бог, но Влада почему-то ни разу не пугала до крика собственная бесславная гибель, воспоминание о том, как пуля зло вгрызлась рядом с сердцем. Он помнил гражданскую войну в отвратительных подробностях и то, как Ян медленно погибал, выжигаемый изнутри силой Смерти, неподъемной для обычного человека. Тогда Влад не знал, что для обретения силы нужно всего-то переродиться, тогда он подумал, что остался в целом мире, разодранным войной, совсем один.

Руки, осторожно касающиеся его, были собраны из чистого мрака и человеческих костей, но все-таки — живыми. Настоящими, ощутимыми. Магическая печать контракта на запястье Яна чуть обожгла спину; темное узорочье складывалось в каббалистические знаки, заползало выше, до предплечий, на обеих обманчиво тонких руках. Размеренно дыша, Влад медленно успокаивался, взглядом следя за линиями татуировок, улыбаясь своим мыслям: кажется, Ян недавно просил нарисовать что-нибудь еще, продолжить плетение рисунков; никак не уймется…

— Я воды принесу, — тихо пообещал Ян, соскальзывая с дивана. Неаккуратно стащил подушку на пол, выругался на выдохе — какими-то сипящими словами на архидемонском.

— Там же Белка на раскладушке, разбудишь, — зашипел Влад. Память о сегодняшнем дне возвращалась кусками, выдирала его из отзвуков войны. Белке бы не знать еще, каково просыпаться по ночам от кошмаров; слабость перед ней выворачивать тоже не хотелось.

— Я осторожно. Никто и не заметит.

В коридоре едва слышно ворчал чуткий Джек, беспокоившийся за него, удивительно хорошо чувствовавший чужую боль: тоскливо скребся в дверь, ходил за ней, прежде чем снова побрести к своей лежанке. Ян исчез, совсем тихий, с невесомыми шагами, как будто призрак, и Влад случайно подумал, что они почти поменялись местами: когда-то он в тишине ходил по этой квартире… Но Ян сквозь стены не просочится и руки у него, исчерченные татуировками, несмотря ни на что, теплые. Он аккуратно упал на спину, глядел в потолок, хотел по привычке начать считать трещины, но спохватился: не Ад, здесь потолок выше, надежнее, с лепниной по углам. Диван предательски поскрипывал, отзываясь на любое движение.

Как и обещал, Ян вернулся беззвучно, прикрыл за собой дверь. Вода была ледяная, приятно колола горло, разгоняла непонятно откуда взявшуюся горечь. Медленно, очень медленно он действительно забывал сон. Рывком потянувшись к окну над диваном, Ян распахнул его во всю раму, впуская теплый летний ветер. Дышать стало легче, и Влад благодарно кивнул ему. Где-то за домами уже медленно занимался багряный рассвет.

— Еще нести? — уточнил Ян, перехватывая пустой стакан и ставя его на подоконник. Привалился к нему спиной, блаженно щурясь от ощущения ветра, когда тот разметал длинные светлые волосы, причудливо золотящиеся в первых солнечных лучах.

— Нет, спасибо… Ты мог бы наколдовать.

— Не мог бы. Я притворяюсь нормальным человеком, не мешай.

— Нормальным? — криво усмехнулся Влад.

Давний разговор: Ян раньше искренне гордился тем, что родился человеком без единой искорки дара, и было в этом упрямстве что-то, чем хотелось восхищаться; получив в руки всю силу безбрежной Бездны, он ни разу после гражданской войны по-настоящему ей не воспользовался, запросто отдал бы Владу, если б только мог…