Алтарь времени

Среди черноты, где тёк незримый огонь спиральных энергетических потоков, Штернберг прошёл к тому месту, где в его реальности должна была находиться запертая железная дверь. На месте двери, подталкивая волю воображением, он представил старинный судовой штурвал – пусть это будет штурвал Времени – и взялся за рукоятки, почти ощутив ладонями тепло отполированного дерева. Крепко взялся – и что было сил крутанул вправо, по часовой стрелке.

– Чего вы тут руками размахались?

– Да уберите же этого психа! У него припадок!

Штернберга грубо оттолкнули в сторону, он не удержал равновесия и со всего своего огромного роста рухнул в толпу, как шлагбаум, на чьи-то жёсткие плечи, сбил с ног какую-то женщину и упал на пол. Слышал, как мужчины вновь начали ломиться в дверь – а тем временем бетон у дверного проёма пошёл мелкими трещинами, посыпался песком, расползлась стремительно высыхающая резина дверной обивки, раскрошился коростами ржавчины металл – и тяжёлая стальная дверь, теперь груда ветхого металлолома, обрушилась в облаке древней, как в гробницах, пыли…

Толпа хлынула в открывшийся проём, опрокидывая стулья и расшвыривая чьи-то не подобранные вовремя чемоданы. «Не спешите! Выходим по одному!» – орал дежурный по бомбоубежищу, но его, разумеется, никто не слушал. О лежавшего на полу Штернберга несколько раз споткнулись. Когда он нашёл в себе силы подняться и, кривясь, ощупал сильно ушибленный локоть, в опустевшем помещении было темно, лишь догорала на стуле в углу, в лужице воска, одинокая свеча, не рассеивая пыльного мрака. Огонёк свечи загородила чья-то массивная фигура. Купер. Он стоял неподвижно, и Штернбергу стало ясно: Купер всё понял. Во всяком случае, понял, чьими именно силами – и приблизительно силами какого рода – была открыта злополучная дверь.

– Если вы хоть словом обмолвитесь, что здесь видели… – начал было Штернберг и чихнул от пыли.

Купер подобрал его фуражку и помог ему подняться, а затем вывел из бомбоубежища, не отвечая на вопросы дежурного, – тот с фонарём вернулся проверить, не остался ли кто в полуразрушенном помещении.

Пока они шли к автомобилю – по счастливой случайности, уцелевшему, – Купер так и не проронил ни слова. Он едва ли не волок Штернберга на себе, а Штернберг с трудом переставлял заплетающиеся ноги и твердил про себя:

«Зонненштайн… Зонненштайн – это я

».

Тюрингенский лес – Вайшенфельд

9–14 марта 1945 года

Началась изматывающая погоня за Шраммом. Проклятый гестаповец постоянно переезжал с места на место и успевал убраться из того или иного города аккурат до того, как туда прибывал Штернберг. Недоносок сделал всё, чтобы избавить себя от ментальной слежки, – его местонахождение по-прежнему невозможно было вычислить ни с помощью сидерического маятника, ни посредством кристалла для ясновидения. И Штернбергу приходилось задействовать все свои связи, всю интуицию, все силы.

Теперь он едва ли не каждые полчаса, порой прямо в автомобиле, водил маятником над подробной картой Восточной Пруссии. Всё пытался выяснить, где находится Дана, и маятник давал ответы до тошноты неопределённые. Штернберг в бешенстве сминал карту – и тут же осторожно расправлял её и снова брал в руки маятник, или кристалл, или просто пытался мысленно увидеть хоть что-нибудь… От частых сеансов ясновидения усталость сопровождала его каждый миг, настолько неотвязно, что Штернберг уже почти привык к состоянию полуобессиленности и борьбы с сонливостью.

* * *

Снова – Тюрингенский лес, где Шрамма якобы видели в деревне неподалёку от Зонненштайна. Неуловимого коротышку Штернберг не застал и лишь выслушал доклад ординарца Рихтера о происходящем на капище.

– Командир, – решительно сказал Хайнц, – разрешите, я уеду отсюда с вами.

По-видимому, взгляд Штернберга был как-то особенно тяжёл, потому что Хайнц тут же вытянулся по стойке смирно и прибавил другим тоном:

– Если прикажете…

Штернберг постарался улыбнуться:

– Что, здесь настолько страшно?

– Так точно… – Хайнц несколько оживился. – Страшно. Да не то слово, командир! Оно, что ни ночь, гудит.

– Что гудит? – У Штернберга во рту пересохло. – Они запустили установку?

– Никак нет. С ней-то всё по-прежнему. Стоит эта штука в здоровенном контейнере, под брезентовым навесом. На территорию комплекса не пускают, наблюдаем издали, но там ни движения, совершенно точно! А гудит ночью. Как будто под землёй… Сама земля. Я даже ночью ходил смотреть, не творится ли чего на капище, так вот, тамошняя охрана – она сама боится до чёртиков. Я приказал солдатам разместиться во флигеле. Как бы от гула дом не обрушился, слишком ветхий. Флигель вроде поновее…

«Приказал». На сей раз Штернберг улыбнулся искренне и по-доброму:

– Не могу я сейчас тебя с собой взять, Хайнц. Мне нужно, чтобы тут был кто-то, кому я доверяю и кто знает, на что способен Зонненштайн. Ты потерпи ещё. Немного осталось.

– Чего – немного?.. – пробормотал Хайнц.

– Мне надо сделать одно дело, как можно скорее. А потом я вернусь сюда и разберусь с той проклятой штуковиной.