Алтарь времени

Штернберга не покидало ощущение, будто он окунулся в один из морфийно-алкогольных снов, которые, помнится, вдребезги разносили ему сознание в нижнесилезском замке.

– Где Валленштайн? – деревянно спросил он.

– Погиб на фронте, – сипло вздохнул кушеточник и, прокашлявшись, уточнил: – Восточном. Если его ещё можно так назвать. Валленштайн защищал подступы к Берлину…

– Это вы Макса туда отправили?! Или рейхсфюрер?!

– Сам отправился. По собственному желанию.

– С-санкта Мария… Но почему?.. – Вместе с пониманием, что коечник не врёт, к Штернбергу вернулась оглушающая усталость.

– Он сказал, ему больше незачем жить. Сказал, хочет погибнуть в бою. За родину.

– Но у него ведь жена… она ребёнка ждёт…

– Ждала. Погибла при бомбардировке.

Штернберг подломленно сел куда-то на кушетку, оказалось – прямо на ноги её обитателю. Тот дёрнулся и завыл:

– Эй, вы, аккуратнее, вашу мать!

Как же так… Макс… Господи. До чего всё глупо и страшно. «Надо, чтобы о наших архивах знали хотя бы двое», – сказал Валленштайн при последней встрече. Позже, в письме (Штернберг сжёг его после прочтения), Макс действительно сообщил, в какой из заброшенных вайшенфельдских шахт запрятаны водонепроницаемые металлические ящики с научной документацией оккультного отдела «Аненербе», которую, по приказу, должны были уничтожить. Теперь об этой тайне знал только Штернберг.

«На случай, если один из нас погибнет… Один из нас…»

Штернберг снял фуражку, стащил повязанный вокруг лица платок и, не стесняясь невидимого за тьмой коечника, шумно высморкался, чувствуя, как носовые пазухи тут же вновь распёрло от влаги, а в глазах защипало.

– Я солдат позову! – сипел коечник и вяло толкал его под руку.

– Слушай меня, ты, – страшно, каменно-тяжело произнёс Штернберг. – Есть такой человек. Его зовут Шрамм. Криминалькомиссар гестапо. Видел здесь такого? Отвечай!..

Кажется, его интонации не на шутку перепугались, потому что быстро произнесли, давясь кашлем:

– Он был здесь с генералом Каммлером, уехал куда-то в Богемию[28]… Учтите, вы поплатитесь за хамство…

– Да ну вас к дьяволу. – Штернберг поднялся и вышел, по пути от души наподдав ногой медный таз, врезавшийся в стену со звуком гонга, и ещё какую-то посудину, что торпедой улетела во тьму и где-то долго громыхала по ступеням.

Ему стоило большого труда найти в этих бредовых потёмках сначала гараж, а затем Купера, при свете карманного фонарика ковырявшегося под капотом автомобиля.

– По правде говоря, я надеялся немного поспать, – меланхолично заметил шофёр.

– Поехали отсюда! – Штернберг зло вытер мокрые глаза под чуть не свалившимися с носа очками. Он едва удерживался, чтобы не сорваться на дикий крик. – Поехали немедленно!

Всё кругом поглощала пустота, бездна, ничто: его родину, соратников, работу, смысл существования. Только бы не Дану. Только бы не Дану!

Замок Збирог (окрестности Праги)

15–16 марта 1945 года

Ранним утром, ещё до рассвета, Штернберг выехал в сторону Праги. Более трёхсот километров, часть из которых пришлось преодолевать окольными путями, значительно удлиняя путь, потому что шоссе оказалось разбито после недавнего налёта вражеской авиации не то на склады, не то на железнодорожный узел где-то неподалёку. К тому же едва рассвело, из-за облаков показались советские истребители, и Купер сбавил скорость, свернув на обочину. Автомобиль едва полз, пока идущие на бреющем полёте самолёты не растаяли на горизонте. Так случалось несколько раз.

Штернберг почти не спал предыдущие ночи – всё тщился разглядеть в кристалле хоть что-то, связанное с Даной, и сейчас окружающий мир в его восприятии то и дело принимался оплывать, словно песчаный замок под ливнем.

Тянуло в дрёму, но Штернберг не позволял себе спать – Куперу он всё-таки не доверял. По-прежнему ездил не на переднем, а на заднем сиденье, чтобы в случае чего можно было быстро приставить к затылку водителя пистолет. Невозмутимый Купер, случись что, вполне мог предать его так же спокойно, как предал интересы своих прежних хозяев, Шрамма и Каммлера. Штернбергу вдруг пришло в голову, что он до сих пор не знает имени Купера. Хотя, в сущности, ему было плевать.

Гораздо больше Штернберга занимал вопрос, удастся ли застать Шрамма в Збироге к той дате, о которой говорил генерал Каммлер. И что гестаповец делает на радиолокационной станции, или чем там этот Збирог на самом деле является? Что за «проверка»? С другой стороны, Штернберг знал, что в двух городах протектората Богемии и Моравии – Пильзене и Брюнне – конструкторское бюро Каммлера построило многокилометровые промышленно-исследовательские комплексы под зданиями завода «Шкода», руководство которого также подчинялось Каммлеру. Збирог – тоже часть империи Каммлера; быть может, Шрамм расследует там случаи саботажа? Официально коротышка числился в подотделе, который занимался оппозиционерами, эмигрантами и «предателями родины». Хотя какая разница – главное, чтобы гестаповец не смылся и оттуда.