Алтарь времени

– С-сдохни… – прохрипела Дана.

Вольф ударил её по скуле, да так, что на несколько мгновений Дана обвисла в цепких руках подростков. Эсэсовец грубо обыскал её и вытащил из кармана пистолет. Замахнулся ещё раз.

Где-то позади нарастало, пронзая лесную тишину, мотоциклетное тарахтенье.

Вольф опустил занесённый было кулак, оглянулся на своих подчинённых.

– А это ещё кого нелёгкая принесла?

Мальчишки завертели головами. Дана снова задёргалась, но шакалята держали её старательно, цепко. Покосилась через плечо: к мосту со стороны леса подъехал ещё один немец, в чёрном мундире, но без головного убора, на сером мотоцикле с коляской.

– Эй, Карла, эй, ты чего… – Солдат за спиной Вольфа пихнул коленом овчарку, которая вдруг прогнула спину, сильно прижала уши к голове и попятилась, тихо повизгивая. Её карие глаза с расширенными зрачками были устремлены на человека на той стороне моста.

Новоприбывший слез с мотоцикла, от резкого движения ноги взметнулась пола чёрной шинели. На груди у этого немца тоже висел автомат. Человек шагнул на мост, и Дана, хоть ей плохо было видно из-за заросших шей подростков, как-то сразу охватила его взглядом: необыкновенно высокий рост, удлинённые пропорции тела, узкое бледное лицо, взъерошенная светлая шевелюра, яркая, как полированное золото.

Пока Альрих фон Штернберг шёл по мосту, было слышно, как стучат его подкованные сапоги, и чувствовалось, как вздрагивает деревянный настил под тяжёлыми шагами.

Мальчишки из фольксштурма обернулись, приосанились, не без оснований решив, что на их мост явился кто-то, облечённый большей властью, чем Вольф и его солдаты.

– Хайль, господин офицер! – гаркнул высокий парень с пробивающимися усиками. Остальные последовали его примеру. Дана невольно отметила, что даже школьники уже не кричат «Хайль Гитлер».

– Последняя застава, значит. – Альрих остановился на середине моста и усмехнулся со знакомой озорной и горьковатой иронией. Его ломаный взгляд скользил по лицам эсэсовцев, мальчишек; на Дану он не смотрел. – Героическая оборона славного города Пальмникен. С кем воюете, ландскнехты? С хрупкими девушками? Санкта Мария! Пятеро парней против одной девицы – тех орангутангов в мундирах я не считаю, – пятеро вооружённых мужчин против одной девушки – как, по-вашему, это действительно достойно Железного креста?

– Господин офицер, она беглая заключённая! – уязвлённо выкрикнул старший подросток.

– А на ней разве написано, что она беглая заключённая?

Мальчишки лишь молча переглянулись. Дану они тут же отпустили.

– Приказываю вам сдать пост, – продолжал Альрих. – Давайте, по коням и по домам, живо.

Подростки неуверенно попятились, толстощёкий мальчишка с очевидным облегчением направился к сваленным в кучу велосипедам. Дана осталась стоять у берега; горячо стучало в висках. Она смотрела, как Альрих снимает с шеи ремень автомата, как встряхивает непривычно коротко остриженными волосами, поправляет очки в тонкой стальной оправе, широко улыбается – большой рот, крупные, с лёгкой щербинкой, зубы. Бесовская косина, глаза разного цвета. Черты лица были резче, жёстче, чем ей помнилось. Альрих… Но почему-то она робела к нему подойти: было в нём нечто совершенно незнакомое, даже страшное. К тому же он будто бы вовсе не видел её.

Мальчишки нехотя собирали винтовки и рюкзаки, кто-то из эсэсовцев тихо ругался на овчарку, которая всё пятилась, поджимая зад, поскуливала и закладывала назад уши.

– По какому праву вы тут распоряжаетесь? – проворчал Вольф.

– Хотя бы по тому, что я старше вас по званию, унтерштурмфюрер. – Альрих небрежно закинул автомат на плечо. – Вам этого недостаточно? – И крикнул мальчишкам, топтавшимся у велосипедов: – Чего ещё ждёте, камрады? Сказал же – пулей отсюда!

Подростки оседлали велосипеды и, оглядываясь, поколесили прочь.

Наконец Альрих посмотрел на Дану. Прямо в глаза:

– Иди сюда.

Спокойный, глубокий, как полуденное июльское небо, голос. Дана двинулась через мост, с каждым шагом ощущая, как меняется всё вокруг неё, будто смещается цветовая гамма – в теплоту и в пронзительную ясность.

– Стоять! – рыкнул Вольф. – Я сам доставлю эту сучку тому, кто её ищет. Мне запрещено передавать её в чужие руки. Слышите, вы! Заберёте девку – прикажу стрелять.

– Даже так? Вы хоть знаете, кто я?

– Мне насрать. Отойдите назад. Девка моя.

– А вот это вы зря. – Голос Альриха был ровен, почти ласков, но в улыбке проявилась ядовитая сладость бешенства.

Дана не выдержала – обернулась. Вольф и его эсэсовцы вскинули автоматы.

– Слышь, сучка, двигай ко мне. А вы – назад.