Алтарь времени

Они увлечённо постигали новую для обоих науку, и Штернберга не переставала изумлять лёгкая отзывчивость Даны – то, что его когда-то покорило в её уме, как-то удивительно отразилось и в её телесном устройстве: приятным сюрпризом стала жизнерадостная жадность этого небольшого ладного тела – то, чего Штернберг осмеливался ожидать лишь в самых потаённых фантазиях, но что, в сущности, вполне открыто подразумевалось в её диковато-кошачьем разрезе глаз, в крутых очертаниях женственных бёдер, которые сжимали его с поразительной силой. Его личное откровение: когда она, ласково напомнив о его раненой руке, оказалась сверху, и он, крестом лежавший наискось кровати, едва нашёл силы подумать лишь об одном – что в жизни не видел ничего более красивого и сумасводящего, чем этот втянутый, напряжённый, узкий в талии белый живот, заломленные за голову тонкие руки с острыми локтями, обессмысленное наслаждением запрокинутое лицо, тёмные полумесяцы опущенных ресниц. Выяснилось, что не всякий раз их сознания становятся открыты друг для друга – лишь когда самозабвенно думаешь о том, кто напротив. И в эти самые мгновения они если и произносили что-то, то на разных языках, каждый на своём, он – на немецком, она – на русском, их страсть была двуязычной. Как-то в минуту счастливого изнурения они собрали все эти словечки, и Дана перевела свои, русские – а он пытался повторять, ломая язык.

* * *

Они покинули особняк и отправились дальше только тогда, когда закончились небогатые запасы еды в чемодане и на кухне.

Тюрингенский лес

24–25 марта 1945 года

– Смотри, это Зонненштайн.

Штернберг передал девушке армейский бинокль.

Отсюда, с вершины холма, скала была видна и без бинокля: вздыбившаяся каменная волна высотой в несколько десятков метров, издали казавшаяся гладкой, как зеркало. Каменное зеркало, Штайншпигель. Археологи, помнится, так и не пришли к определённому выводу относительно того, является ли скала частью древнего комплекса. Но гранитные пластины капища на пологом берегу реки под скалой можно было разглядеть как следует только при помощи увеличительной оптики, слишком далеко до них было, но ближе подходить Штернберг опасался – то, что раньше называлось капищем Зонненштайн, теперь превратилось в нечто, напоминающее футуристическую артиллерийскую площадку, и, разумеется, хорошо охранялось, как и всякий военный объект. Многоугольная бетонная конструкция посреди древних каменных экранов-отражателей теперь была затянута зеленоватой паутиной маскировочной сети, в которой темнел, подобно кокону чудовищного паука, контейнер, стоявший на месте алтаря. Внутри контейнера находился излучатель – «Колокол». Маскировочная сеть была наброшена и на ряды аркоподобных стальных изгибов, похожих на выступы позвонков некоего свернувшегося вокруг центра капища большого, длинного существа вроде укрощённого дракона, – под сетью было не разобрать, что это долгая двойная спираль металлической криптограммы. Штернберг передёрнул плечами от смеси стыда и жути. Запись его жизни, что теперь неслышно, но постоянно звучит среди этих камней.

Штернберг лишь приблизительно мог догадываться, как управляют затаившимся в контейнере устройством – до разработки систем управления излучателем его не допустили. Генерал Каммлер не доверял Штернбергу и не желал, чтобы ему был известен даже сам принцип наведения «Колокола» на цель. Систему управления разрабатывали учёные из спецштаба Каммлера. Позже, после не слишком удачной ментальной корректировки сознания генерала, Штернбергу удалось выяснить у того, что наведение на цель связано с синхронизацией излучения, – но это он знал и так, а каким образом каммлеровские учёные решили проблему значительной удалённости целей, разузнать не удалось, создавалось впечатление, что Каммлер и сам плохо представлял себе эту часть проекта, впрочем, на него было опасно наседать: слабо державшиеся в сознании генерала ментальные установки и без того могли слететь в любое мгновение, и тогда Штернбергу грозила бы смертельная опасность.

Сам Штернберг когда-то управлял воздействием моделей Зеркал Зонненштайна одной лишь мыслью. Точно так же он управлял бы воздействием и самих Зеркал, если бы… Если бы не отказался от своего намерения. «Излучателем» на Зонненштайне всегда служил человек. Теперь же вместо человека среди древних камней стояло механическое устройство, для запуска которого возле мегалитического комплекса построили небольшую электростанцию.

* * *