Алтарь времени

Подразделение рассредоточилось. Стэнли медленно шагал вперёд, больше глядя под ноги, чем по сторонам, – всюду змеились глубокие трещины и громоздились россыпи гранитных осколков, ни дать ни взять городская площадь после бомбёжки. Ему доводилось слышать, что в самом сердце Тюрингенского леса находится что-то вроде местного «чуда света» – огромная скала у реки, гладкая, как зеркало, а на другом берегу – чисто Стоунхендж, только особенный, немецкий. Якобы его охраняли эсэсовцы и справляли там свои нацистские ритуалы. Даже, мол, с человеческими жертвами. Было очень интересно взглянуть на здешнюю достопримечательность, хотя Стэнли смеялся над сказками про зловещих эсэсовцев-язычников. Видел он эсэсовцев – когда те пачками в плен сдавались. Обыкновенные парни, тоже Богу молятся, у некоторых и образки нательные. Солдаты, правда, трепались о том, что у некоторых пленных не образок – миниатюра с Гитлером на шее болтается, но сам Стэнли этого не видел.

Не доводилось ему пока видеть и концлагерей. Слухам о горах иссушённых трупов он тоже не очень-то верил. (Совсем скоро Стэнли окажется среди тех, кто войдёт в концлагерь Бухенвальд. Но это будет ещё через несколько дней.)

Вот, к примеру, рассказы о «немецком Стоунхендже» и скале с живописным названием Штайншпигель – Каменное Зеркало – точно оказались преувеличением. Да ещё каким! Увидев «мегалиты», Стэнли только снисходительно усмехнулся. Кругом были разбросаны обыкновенные булыжники. Довольно большие, но ничего выдающегося. Кое-где виднелись словно бы остатки изъеденных столетиями истрескавшихся стен, но чем именно руины являлись раньше, понять толком было невозможно. Выпирающие из земли изъеденные коррозией обломки – будто сколы выкрошившихся зубов. И скала за мелкой речкой: так, ерунда. Местами довольно высокий обрывистый каменистый берег, весь в осыпях. Обломки песчаника теснили рыжеватую речную воду. Бедно у них тут с природными красотами, подумал американский лейтенант Роберт Стэнли, который провёл детство в Англии, а студенческие годы – в Соединённых Штатах. Тем, кто твердил о грандиозности этого места, стоило бы на Гранд-Каньон Колорадо посмотреть.

Ничем, в сущности, не примечательное и мрачноватое место. Повсюду серый камень, выщербленный, колотый, выветренный, и небо низкое, пасмурное. Стэнли опять пришло в голову, что скала и окрестности здорово смахивают на развалины после бомбардировки, но лейтенант тут же отбросил эту мысль как полную нелепицу. Подземные заводы, о которых сообщала разведка, – севернее, в Гарце, и там сосредоточилась изрядной численности немецкая группировка. А поблизости вроде нет никаких стратегически важных объектов. Разве что остаётся предположить, будто у немцев тут и размещалось их «чудо-оружие». Прямо на археологическом памятнике, выходит? Глупость, небывальщина.

Стэнли без особого интереса рассматривал скалу, когда его позвали. Двое солдат остановились посреди каменного плато и размахивали руками, остальные подтягивались к ним.

– Здесь человек, сэр! Живой человек!

Стэнли подошёл последним. Солдаты расступились, пропуская командира. Они смотрели вниз и переговаривались почему-то сдавленным шёпотом.

Впереди маячила широкая спина присевшего на корточки санитара. Стэнли обошёл его, поглядел: на сером камне белело человеческое тело.

– Что? – спросил Стэнли у санитара. – Раненый?

Санитар поднял на него растерянные глаза:

– Нет. Вы не поверите, лейтенант. Похоже, он всего-навсего спит.

Стэнли уставился себе под ноги. Повсюду кругом был обнажённый скальный массив, истрескавшийся и выветренный, но именно здесь каменная поверхность оказалась ровной, приглаженной и какой-то вдавленной, будто скалу зачерпнули гигантской ложкой. И посреди этой довольно широкой, но неглубокой овальной выемки лежал совершенно голый человек. Бледная кожа, блондинистые волосы, профиль как с пропагандистских плакатов. Немец. Худой, жилистый, лет двадцати пяти. Он лежал, тесно поджав руки и ноги, как младенец в материнской утробе. Глаза закрыты. Откуда он здесь, да ещё в таком виде? Пьяный? Стэнли доводилось видеть, как немецкие офицеры встречали союзнические войска в окружении бутылок, напившиеся до скотского состояния, растерявшие весь свой «арийский» лоск. Может, и этот… Губы вон синие. Только как он дополз сюда – и, главное, откуда? Вокруг на десятки метров – груды раздробленного камня.

Стэнли потряс человека за плечо. Тот слабо шевельнулся и сразу начал дрожать. Глаз он не открывал, но губы его затрепетали – и Стэнли, нагнувшись ещё ниже, расслышал тихий-тихий свистящий шёпот. Вскоре удалось разобрать слова. Всего три слова повторялись, как заклинание: «Ich muß leben[36]… ich muß leben… ich muß leben…»

– Что он говорит? – спросил санитар, осторожно приподнимая нагого немца и набрасывая ему на плечи протянутую кем-то куртку.

– Говорит, что должен жить, – перевёл Стэнли. И тут же подавился словами: нет, он, конечно, всякое повидал на фронте, но чтоб такое…