Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

В жизни не забуду, как я с ней по поводу этого ругалась. А почему французы давали Ираку химию для газов морить курдов? Это ж французское правительство давало, а не кто-нибудь. И французское правительство в какой-то мере ядерный реактор иракский стимулировало. До того, как Израиль его разбомбил[175]

. Кстати, разговор о химии этой французской Андрюша очень хорошо, очень тактично, но очень четко вел с французскими руководителями в 1989 году — и с премьер-министром, и с председателем Национального собрания, и с Миттераном[176]

. Это было. Вообще-то курдов как заботу всемирную я ему подсунула. Эти встречи, их содержание подробно нигде не напечатано. Он говорил, что недопустимо химическое оружие передавать таким государствам. Там химическое оружие, которое сыпалось на курдские деревни в 88-м году, там же 2000 деревень потравили. А вот сегодня эти скады, которые Йемен получает по договору, на хрена они ему? Чтобы сыпать на Израиль в каком-нибудь случае, больше не на кого ему вокруг сыпать. Я не знаю причин, почему французы давали оружие Ираку. Может, на законных основаниях, торговля какая-нибудь. Я не помню, у меня воспоминания скорее эмоционального характера, чем конкретного, почему это плохо.

* * *

В марте 2007 я переехала жить в Америку. Моя квартира в центре Бостона: 20 минут до Люси на метро и меньше часа, если пешком. Люся заметно сдала за прошедшие 4 года, в доме постоянно стоял баллон с кислородом. Сердце работало все хуже. Но по-прежнему она все время что-нибудь делала. Звонит мне по телефону: «Я такой супчик сварила, приходи обедать». В другой раз прихожу — на ней новая блузка — сама всю сшила на руках, и швы все заделаны, ну просто белошвейка. Какой-то скучный халат отделала ярким кантом, получилось здорово. Она с удовольствием чинила, штопала, зашивала, ушивала одежду Тане, зятю Грише, внуку Моте. И по-прежнему писала на «Грани» или на «Свободу», откликаясь на все мировые и особенно российские события. Печатать ей было тяжело, потому что пальцы из-за артрита не слушались, глаза видели плохо. Но стеснялась посылать с опечатками и посылала текст Тане исправить. Если Тани не было в городе, или, если Люся заканчивала писать поздно ночью, а послать хотела срочно, звонила мне (Тане с утра на работу, а я полуночница): «Не спишь? Я тебе сейчас пришлю текст, исправь ошибки и пришли назад».

В 2010 году «Грани» проводили анкетирование своих авторов к 10-летию программы. Среди вопросов был такой: «Как бы вы назвали книгу (фильм) о прошедшем десятилетии?» Люсин ответ: «Ваш вопросник по неведомым путям ассоциаций вызвал в памяти строки Ахматовой „Десять лет замираний и криков,// Все мои бессонные ночи// Я вложила в тихое слово.// И сказала его — напрасно“. Но оттенок при этом не безнадежен, потому что одновременно внутренне звучит „нам не дано предугадать, как слово наше отзовется“. Это все, конечно, не ответы на ваши вопросы, а так — мысли по касательной. Книгу или фильм назвала бы „Дорога в НИКУДА“ или то, что у физиков „Черная дыра“».

На Люсино 85-летие Березовский прислал ей в подарок большую корзину шоколадных изделий фирмы «Леди Годива». К ответной благодарности она сочинила стих:

Ода на преподношение шоколада одной старой даме господином Б.