Аптека Пеля

— А я тут прогуливаюсь по парку и вижу вас. Какими судьбами? Ах, как же здорово, что я вас увидел! — не унимался градоначальник, присаживаясь рядом. Но не успев, притулить тощий зад — вскочил и дернул Саню за рукав. — Пойдемте, любезный друг, в парк. Подальше от любопытных глаз и ушей. И словно клещ впился в руку, утаскивая в тенистые больничные дебри.

Где-то в глубине и сырости отыскался поваленный ствол, поросший мхом и грибами. На нем и расположились.

— А вы прям красавчик, Петр Михайлович. Я бы вас не узнал, — присаживаясь, одарил Санек комплиментом деда, который в дурке заметно помолодел.

— Да и вас не узнать, Александр. Борода, косоворотка. Не в староверы ли подались? Поди и двумя пальцами креститесь, — не унимался радостный дед, рассматривая Саню пристально, точно лягушку под микроскопом.

— Не в староверы, в революционеры.

— Марксист, значит, — ничуть не смутился Артюхин, не сводя с парня сверлящих глаз. — Я так и знал! — хлопнул он себя по коленкам. — Сагитировали все таки ироды! Говорил я жестче с ними нужно, а не миндальничать. И как вам в новом образе? К какой партии примкнули?

— Эсерской.

— Значит теперь, вы любезный, социалист-революционер. Поди и бомбы уже бросать учили?

— Нее. Бомбы не учили. Про крестьянский вопрос рассказывали. Но я к вам не за этим.

Саня вынул из кармана вторую пачку печенья и протянул Артюхину. Дед разорвал обертку, положил гостинец перед собой.

— А вы знаете, Александр, нас тут неплохо кормят. Благотворители вот костюм справили. — Артюхин привстал, давая собеседнику лучше разглядеть обнову. — И вообще, я всем доволен…

— Зато я не доволен, — перебил Саня, стряхивая с рубахи крошки. — Луша не довольна. Хочет нас полиции сдать. Только, я так думаю, что ее из полицейского участка прямиком к вам в дурку определят голову править.

Артюхин невозмутимо пережевывал обнаруживая полное безразличие к их казалось бы общей беде. Изумительно покорным стал Артюхин, прижился в дурдоме как родной. Не иначе успокоительное колют, чтобы не возбухал. Ожидать ли от него помощи было не ясно, но Санек решил встряхнуть генерал-губернатор для общего дела.

— Думаете мы случайно встретились? Нет. Следил я за вами, Петр Михайлович.

Дед перестал жевать. Чувствуя, что попал в цель Саня продолжил, наблюдая за тем, как его собеседник вытирает вспотевший лоб и встревоженно озирается.

— Расскажите, любезный Петр Михайлович, что за ведьма эта мадам к которой вы по ночам таскаетесь? Да и про зуб бессмертия хотелось бы узнать. Рубиновый клык. Вон как у вас в пасти. Может вы вампир? — бесстрашно и легкомысленно бросил в лицо Артюхину свои подозрения, а вдруг тот и в самом деле упырь какой и к тому же голодный. Но дед только сыто улыбнулся, комкая в кулаке обертку.

— Что вы такое выдумали, Александр. Как это возможно, — тон его странно нежный, немного удивленный туманил сознание, так, что глаза на лице казались темными пятнами и весь его облик повинуясь неизвестному закону физики расплывался в глазах смотрящего, превращая фигуру в живую субстанцию, вроде шаровой молнии.

Через пару секунд морок сгинул, но чувство глубинного ужаса застряло в груди и теперь саднило, как содранная коленка. Казалось, еще шаг и Саня опрокинется в бездну тайн необъяснимой, ошеломляющей антиреальности.

— И все же я хочу знать… — мрачно настаивал он, понимая, что теперь самое время и место отменить все многоточия в их истории.

— Клянусь, я сам не понимаю. Через сто лет обнаружил, — воскликнул градоначальник и, вскакивая распахнул провалившийся рот, щелкая по единственному рубиновому клыку пальцами. — Мне тогда под Армавиром оставшиеся зубы повыбивали братцы-солдатики. А с этим я уже через сто лет очнулся.

Саня почувствовал как заныла пустая десна, там где еще недавно жил клык. Осторожно ощупав провал языком и, не обнаружив никаких признаков роста нового зуба, он успокоился. Потерянный при схватке за сапоги резец был единственным выбывшим из строя его ровных и крепких собратьев.

— Напугать я хотел его, вернее себя… — с недоумением продолжил Артюхин, — … чтобы не в склепе на старости лет квартировать, а в Ницце, к примеру, — снова присаживаясь рядом оправдывался дед. Его костлявые пальцы нервно комкали обертку. Сосредоточенное лицо застыло в выжидающей гримасе. Лишь глаза изредка косили на собеседника: верит или нет.

«Складно поёт», — рассудил Саня. Он не так, чтобы верил, но прислушивался, пытаясь уловить фальшивые ноты в ариозо генерал-губернатора.

— А он меня сюда… вернее я… — Артюхин, с досадой бросил бумажку под ноги.

— Так вам вроде тут все нравится. Сами сказали.

— Это так. Если со склепом сравнивать, а если с отелем на побережье…

— Ну не вечно же вам тут сидеть.

— Как знать…

— Может мне вам зуб выбить? — предложил Саня, похлопывая губернатора по сутулой спине. — Или вы вечно жить собираетесь в дурке? Хотите призраком «скворешни» стать?

— Какой «скворешни»?

— Этой. — Он махнул рукой за спину. — Это у вас дом призрения душевнобольных, а у нас психиатрическая больница имени Скворцова-Степанова. По простому «скворешня». Дурдом, короче.