Аптека Пеля

Дед молчал, но как-то враждебно. Саня физически чувствовал нарастающую в нем злобу, вот только не понимал к кому или чему. Колокольный перезвон встряхнул губернатора. В его темных глазах отразилось солнце. Артюхин зажмурился и передвинулся в тень.

— Расскажите мне про мадам как ее там…

— Домински, — услужливо подсказал дед, лицом преобразившись от одного имени странной знакомой, так будто был тайно в нее влюблен.

— Кто она?

— Дама сердца.

— Чиво? — не поверил ушам Санек. Похоже генерал-губернатор либо спятил, либо врет, либо… сам такая же нечисть. Других вариантов он не находил.

Артюхин, все это время не смотревший на собеседника, неожиданно развернулся к нему и возмущенно глядя в насмешливое лицо припечатал:

— Вы хотите сказать, что она не в вашем вкусе. Понимаю. Но для меня нет прекрасней на свете!

— Так она же… — он попытался подобрать слова, чтобы не сильно обидеть влюбленного, но ничего кроме «трупак ходячий» на ум не шло. В последний момент нужное слово все-таки слетело с языка, только губернатор все равно не понял кто это.

— Зомби? — переспросил удивленно Артюхин.

— Короче, ваше дело кого любить. Как говорила моя бабка: кому и свинья невеста.

— Я не понимаю вас, Александр. Да, грешен. Жене изменял. Она у меня добрейшей души человек, но красоты Бог не дал. А я всю жизнь к красоте стремился…

— То есть эта мадам по вашему красивая?

— Необыкновенно… — закатив глаза с какой-то томной негой прошептал дед Артюхин. С тем, что «необыкновенно» Саня спорить не стал. Да и странно чему-то удивляться, если сам увяз по макушку в непонятном бэд-трипе.

— А зуб? Зуб у нее такой же. Я видел. Что скажете?

— Не может такого быть, вы что-то путаете, Александр.

— Ничего не путаю, она мне улыбалась… Зуб у нее рубиновый и мухи…

Воспоминания фантомной болью цапнули сердце. А вдруг и вправду ему все это чудится: беззубая ведьма, царский Питер, Луша, дед-губернатор, революционеры, Лампушка — Ева…

— Я вот тоже влюбился… в одну прекрасную барышню…племянницу Луши. Помните, у которой мы были. Она у Пеля работает… фармацевтом, — неожиданно для себя признался Санек.

— Так попросите ее достать порошок. И бегите отсюда, бегите… — перебил романтические переживания Артюхин. — А то неравен час накроют вашу организацию и загремите в кандалах по этапу. Это если повезет и не повесят. Письмо-то сами относили в канцелярию. Так что…

— Она ничего не знает про меня. Думает, я из деревни приехал. Доверить Луше разговор с ней не могу. Луша дура. Да и не поверит Лампушка.

— А как зовут вашу избранницу?

— Евлампия Серёдкина. Мне ее нужно спасти. Иначе в восемнадцатом грохнут ее большевики.

— Революционерка?

— Да. Мы вместе в кружке этом. Мозги там рихтуют капитально. Есть один… против царя и за всеобщее равенство барышням задвигает. Они аж пищат, — горькая ухмылка не ускользнула от цепкого взгляда догадливого собеседника.

— Ревность плохой помощник в вашем деле. Она отвлекает от главного. А главное это побег в реальность. Один ли вы его совершите или с возлюбленной сейчас не важно. Важно найти средство перемещения. Кстати, вы отыскали саркофаг Берёзкина?

— Сходил, когда забросило. Нашел. Только воды там с пол литра осталось. Жара. Испарилась вся… Но действует вроде. Облился и меня снова к вам закинуло. А может совпадение. Только мне нужно так, чтобы не метаться туда-сюда. А как вам — остаться на месте. Только на каком я еще не решил…

Тягостное молчание грозовой тучей висело над собеседниками недолго.

— Что делать-то, Петр Михайлович? Может мне ей все рассказать… Она же лучше в химии этой разбирается. А если не поверит. И потом я ж до конца не знаю что нам нужно. Газ этот ваш или порошок… Если газ вдыхать, как вы, то в привычный Питер забросит. А вот там как-то закрепиться нужно, чтобы не пропадать неизвестно когда и куда.

— А ведь профессор Менделеев приятельствовал с профессором Пёлем… — задумчиво произнес Артюхин.

— И что? — осторожно спросил Саня, боясь спугнуть еще не понятную ему мысль.

— А что если он выделил из эфира газ…

И тут Санек поплыл. Фамилия Менделеев отозвалась где-то на периферии сознания знакомым созвучием. Но кто этот дядька он даже не пытался вспомнить. А газ с эфиром в его жизни присутствовали исключительно в зажигалках и телевизоре. И как они взаимодействую между собой вне рекламы Газпрома не представлял.

— И что?

— Чтобы получить газ, очевидно нужно выпаривать жидкость с порошком. Возможно порошок сублимирует эфир.

— Эфир, эфир. Что за эфир? — раздражаясь от собственной тупости, Саня повысил голос на его превосходительство.

— Эфир — это первооснова любой матери. Профессор Менделеев поставил его во главу своей таблицы химических элементов.

Точно! Он вспомнил огромный клеенчатый плакал с непонятными буквами и чудными словами в клеточках, висевший в кабинете химии. И химичку вспомнил… да лучше бы не вспоминал. Под Менделеевым все и случилось. Портрет висел на почетном месте в сенном сарае. Пялился. Вот откуда он помнил эту фамилию!

— Так делать то что?