Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания

Поздний Хайдеггер отказывается от акцента на действии в пользу совсем иного отношения к миру, которое он называет «отрешенностью». Отрешенность – это встречное движение, даже «встречный покой»¹²⁶, выступающий против решимости действовать. Отрешенность предоставит «нам возможность обитать в мире совершенно иначе»¹²⁷. Такие понятия, как «промедление», «робость» или «сдержанность», также являются поворотами прочь от акцента на действии. В конечном счете за глубокую скуку оказывается ответственна жизнь, которой всецело руководит решимость действовать. Она есть обратная сторона чрезмерной активности, vita activa, в которой отсутствует всякая форма созерцания. Вымученный активизм сохраняет скуке жизнь. Чары глубокой скуки будут развеяны только тогда, когда vita activa, находясь у своего критического конца, вберет в себя vita contemplativa и снова поступит к ней в услужение.

Vita Contemplativa

1. Краткая история досуга

У нас есть малыш, у нас есть кровать,

верно, жена?

И работа есть, у обоих до темени.

Дождь, и ветер, и солнце – о чем и мечтать?

Нам одна только малость нужна,

чтоб как птицы свободными стать, – чуточка времени.

Рихард Демель, «Рабочий»[101]

В начале одной лекции об Аристотеле Хайдеггер, по всей видимости, сказал: «Аристотель родился, работал и умер»¹²⁸

. Удивительным образом Хайдеггер характеризует жизнь Аристотеля как работу[102]. Вообще-то он должен был знать, что жизнь философа как bios theoretikos[103] была чем угодно, но не работой. Философия как theorein[104], по Аристотелю, обязана своим существованием досугу (schole). Греческое слово «schole» имеет мало общего с «праздностью» или «свободным временем» в сегодняшнем смысле. Оно обозначает состояние свободы без принуждения и необходимости, без хлопот и забот. Работа, напротив, делает несвободным, так как она подвержена принуждению со стороны жизненных нужд. В отличие от досуга, она не покоится в себе, поскольку она должна производить полезное и необходимое.

Аристотель подразделяет жизнь на две области, а именно на не-досуг как занятость (a-scholia

[105]) и досуг (schole), то есть на не-покой и покой. Работа как не-покой, как не-свобода должна подчиняться досугу. Что касается сферы деятельности (prakta), прекрасное и достойное Аристотель также располагает вне полезного и необходимого, вне работы¹²⁹. Лишь нужда принуждает к работе, которая поэтому является вы-нужд-енной (not-wendig). Досуг, напротив, открывает пространство свободы без принуждения и забот по ту сторону жизненных нужд. Сущность человеческой экзистенции, по Аристотелю, состояла бы не в заботе, а в досуге. Созерцательный покой обладает абсолютным приоритетом. Все формы деятельности должны осуществляться в интересах этого покоя и вновь выливаться в него.

Аристотель выделяет три образа жизни (bioi) свободного

мужа: жизнь, устремленная к удовольствию (hedone), жизнь, которая свершает в полисе прекрасные, достойные дела (bios politikos[106]), и жизнь, посвященная созерцательному рассмотрению истины (bios theoretikos)¹³⁰. Все они свободны от жизненных потребностей и нужд. Жизнь, которая стремится к получению денег, отбрасывается в силу ее принудительного характера. Bios politikos также обращается не к организации совместной жизни, так как последняя относится к необходимым и полезным вещам. Скорее она стремится к почету и добродетелям. Такие навыки, как рисование и живопись, необходимо приобретать, потому что они развивают способность созерцать физическую красоту¹³¹. Высшее счастье возникает в созерцательном пребывании у прекрасного, которое когда-то называли theoria[107]. Его чувство времени – это длительность. Оно обращается к непреходящим и неизменным вещам, которые покоятся в самих себе. Не добродетель и не ум, а одна лишь преданность истине приближает людей к богам.