Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания

История, которая по Гегелю является историей свободы, не заканчивается, покуда люди остаются рабами труда. Господство труда делает несвободным. Противоположность господина и раба не может быть снята тем, что все станут рабами труда. Она устранится только тогда, когда раб действительно превратится в свободного мужа. Vita activa останется формулой принуждения, пока она не примет в себя vita contemplativa. Vita activa, которая обходит стороной всякий созерцательный момент, опустошается до чистой активности, которая ведет к суете и беспокойству. Согласно Зиммелю, история также приходит к завершению не в обществе «полной занятости», а в обществе

досуга: «Та игра космических сил, что управляется законом сохранения энергии, стремится к конечной точке: однажды, как говорят наши ученые, все перепады температуры во Вселенной выровняются, все атомы придут в состояние равновесия, а энергия равномерно рассеется по всему сущему. Тогда окончится век движения и начнется вечное царство космической лени. Поэтому она есть конечная цель, установленная самим порядком вещей на земле; и величие, и достоинство человека состоит в том, что он может досрочно реализовать ее в себе, в высшем смысле становясь микрокосмом в свои самые ленивые часы, ведь последняя цель развития космоса становится в нем духом, чувством, наслаждением. Осознавая это теперь, философия достигает крайней точки своей истории, после которой она может только замолчать, дабы тем самым, наконец-то соответствуя своей задаче, впервые представить в самой себе принцип, в котором она познала абсолютный принцип мира»¹⁴⁶.

Несмотря на центральное значение труда у Маркса, его утопия состоит не в прославлении труда. По-видимому, ему даже видится освобождение от труда: «Свободное время – представляющее собой как досуг, так и время для более возвышенной деятельности – разумеется, превращает того, кто им обладает, в иного субъекта, и в качестве этого иного субъекта он и вступает затем в непосредственный процесс производства»¹⁴⁷. То, что труд преобразует не только мир, но и самого трудящегося субъекта, – это центральная идея Гегеля. Так труд ведет раба к высшему сознанию, которое возвышает его над животной жизнью. Тем не менее очень сомнительно то, что в условиях преобладания труда, который Маркс возвышает до статуса сущностной черты человека¹⁴⁸

, последний действительно сможет превратиться в «другого субъекта», который был бы способен на свободное время, которое больше не было бы временем труда.

Субъект Маркса в силу своего происхождения остается субъектом труда. Даже когда он не трудится, он не способен на совсем иную деятельность. Вне работы он остается в лучшем случае потребителем. Рабочий и потребитель связаны друг с другом. Они расходуют время. У них нет доступа к vita contemplativa. Арендт также видит вопиющее противоречие в том, «что Маркс на всех стадиях своей мысли исходит из определения человека как animal laborans, чтобы затем ввести это работающее живое существо в идеальный общественный порядок, где как раз его величайшая и человечнейшая способность окажется ни к чему»

¹⁴⁹. Здесь можно было бы возразить, что Маркс различал отчужденный принудительный труд и труд свободный, что освобождение от труда касается только отчужденного труда. Но труд как таковой допускает лишь совершенно ограниченное отношение к себе и к миру. Субъект, образуемый трудом или в его рамках, даже в свободное от работы время не может начать воспринимать мир иначе.

Производство и потребление вещей как единственно возможная деятельность субъекта труда противоположны созерцательному пребыванию при вещах. Сегодняшнее общество является прямым доказательством того, что человек, который целиком и полностью стал субъектом труда, не способен на свободное время, которое не является временем труда. Хотя растущая производительность производит все больше свободного времени, оно не применяется ни для высших форм деятельности, ни для досуга. Скорее оно служит либо отдыху от работы, либо потреблению. Animal laborans знает только перерыв, но не созерцательный покой. Диалектика господина и раба как диалектика свободы будет полной, только если она выйдет за пределы труда, если она примет во внимание иное труда

.

3. Vita activa, или О деятельной жизни

Andante <…> темп страстного и неторопливого Духа.

Фридрих Ницше[114]