Ассы – в массы

Тогда же я пытался заниматься фотографией и как-то вписаться в гражданскую жизнь, после того как ушел отец. И вот армейский товарищ, Сергей Липский, обладающий каким-то жизненным опытом, уже тогда женатый на чехословачке и собравшийся уезжать из страны, дал мне необходимый толчок для этого. Жизнь столичная и ее резкие изменения поначалу меня поразили и все это нравилось. Появились ньювейверы, панки и прочие творческие маргиналы, которые занимались активной деятельностью параллельно, а иногда и поперек официальной. Богема при этом как-то слишком была далека от народа, а в 86-м году начались концерты. Которые мы радостно, конечно же, посещали и перезнакомились с кучей интересных молодых людей, которые искали общения с себе подобными. Поздней осенью проводился рок-фестиваль в Центральном Доме Туриста. Играли там «Алиса», Кузьмин и «Джунгли» из того, что помню. На котором к нам подошел Хирург и пригласил на следующее через неделю мероприятие. Я не сильно выделялся на фоне публики, а Саша Сазонов как раз наоборот. Длинная крашенная в малиновый челка, чуть ли не до пупа, и серьга в ухе до колена… Неформал и рок-музыкант чистой воды, а Саша Хирург тогда уже занимался какой-то коммуникативной деятельностью. Тогда как раз в моднейшем клубе «Резонанс» играл не менее странный по стилистике набор, состоявший из «Тяжелого дня» и «Крематория». Туда мы и были приглашены. Я, если честно, не знаю, за что молодые люди, слушающие металл, любили «Крематорий», но это была явно не тяжелая музыка…

Это, возможно, был первый и последний раз, когда присутствовал такой рок в этом месте, потому что как раз там и случилась эпохальная битва в метро; более рок-концертов, кроме стиляжьих, там не проводилось. После этого все и перезнакомились. Причем меня несколько подвела «униформа» рок-фотографа, поскольку загоняя какого-то паренька в вагон метро, на меня налетел Леша Кот, с развевающимся хаером и горящими глазами, а у меня хоть и не было длинных волос, но успел спросить: «Ты что дурак?.. я на любера-то похож?» и так, кстати, познакомились многие. Какого-то внятного образа любера вроде как и не было, но все о них слышали и знали, что это должны быть спортсмены. Но спорт к тому времени было понятие растяжимое, как и внешний вид тех, кто докапывался к не менее расплывчатому образу, но явно не советскому, «неформалов»…

Так знакомились многие, в экстремальных и живописных ситуациях, формируя небольшие и пестрые компании. С Орлисом и Гариком сошлись сразу же. То есть тяготение было к людям не столько с неформальной внешностью, а именно к носителями культуры, современной и нестандартной, у которых имелось особое видение ситуации. Из института я ушел достаточно быстро, потому что послеучебных перспектив никаких не было. Тем более, что так получилось, что камеру в руках я к этому моменту успел подержать больше, чем мой куратор, который больше рассказывал не про технику, а где и у кого он учился. Я очень уважаю, например, Товстоногова, у которого он занимался, но мне это все нахрен не нужно было. Хотелось образования, чтобы самому образоваться. Мой папа был достаточно деликатным человеком по части вмешательства в личную жизнь, но камеру повключать и сходить пофотографировать вместе со мной он очень любил. Но не заставлял, а предлагал и создавал условия. И я помню и пользуюсь всеми накопленными тогда мульками.

А в городе, помимо концертов, проходили всякие закрытые и полузакрытые показы нового веяния – параллельного кино. Я тогда подсел на творчество Евгения Юфита, оно вообще увлекало многих. Братья Алейниковы делали интересные произведения, но очень долго и концептуально, а питерская тусовка, близкая к некрореализму, уже состоявшаяся в этот период, делала все быстро и каждый фильм был достаточно приятным интеллектуальным открытием. Так же, как и мульты того же Котельникова и Инала Савченкова. Евгений Дебил делал великолепные сюжеты. Все эти вкрапления, с их разрешения, вошли и в мое творчество. Самих людей я еще не знал, но для меня это показалось настолько крутым, что познакомиться захотелось тут же. Причем с Иналом это произошло совсем поздно, через Бориса Казакова, который тоже делал оригинальные мульты. Но для себя я был готов влиться в эту движуху – и понеслись съемки фильмов на шестнадцати миллиметровую пленку и камеру «Красногорск». Другое было неинтересно. В 89-м году, набравшись впечатлений от всего происходящего и окружающего, я начал снимать уже кино. А в 87-м году я все еще учился в институте, где на театральный факультет вернули парней-хиппарюг, которых до этого отчислили из вуза как раз за «несоветский образ жизни». Как это тогда называлось. Восстановившиеся держались отдельной тусовкой, и каждый выезд на картошку сопровождался чистым спиртом и аккомпанементом рок-музыки. Творческая атмосфера…