Ассы – в массы

А.Н.

В 88-м я вселился в старый дом, помещение над рестораном «Разгуляй» на Бауманской, напротив Елоховской церкви, который был описан еще у Гиляровского. Мне практически принадлежал весь второй этаж. Место было близкое от Казанского вокзала, выселенных домов было навалом, и вот мне часто по вечерам приходилось сталкиваться с мрачными силуэтами казанских банд, которые по ночам выходили на свой нечестный промысел. Я познакомился с техником-смотрителем дома, выяснил, что этаж входит в нежилой фонд и поэтому мне даже платить ничего не приходилось ни за воду, ни за свет. Техник-смотритель приходил ко мне, внимательно разглядывал то, что я творю и брал почитать книги, но однажды почему-то привел ментов. Я обнаружил все свои пожитки уже выкинутыми на улицу, а холсты порезанными в лапшу… Рядом стоял бюст Ленина с отпиленным затылком. (Бюст я, каюсь, утащил из института, завернув его в темную бархатную занавесь, вынес через проходную как «часть декораций». Там на Бауманской ночью я выкопал из-под памятника Бауману цветы и пересадил их в голову Ленина. У него был такой цветочный дрэд. Кстати, он до сих пор живет в галерее у Саши Петлюры). Как раз в этот же день мне кто-то сообщил, что Саша Петлюра, у которого я пару раз до этого бывал на Гашека, нашел прямо в центре на Петровском бульваре, выселенный дом…

Однажды ко мне на улице подошел парень с крашеной косой, и спросил, где я купил пластинку которую держал в руках. Я ответил, он вежливо поблагодарил, и с того момента я стал встречать его в разных местах, постепенно его крашеная коса мутировала в зеленый чуб. И вот, когда мы оказались в одном вагоне метро, мы обменялись телефонами, причем записали в книжках друг друга как Саша Клэш и Аркаша Рамонес, имея ввиду пластинки, которыми пообещали обменяться в следующий раз. Позже когда мы писали совместные абсурдистские пьесы, мы использовали это как псевдонимы. И я предложил Саше Дельфину (кстати, Дельфином это я его назвал) вместе вселиться к Петлюре, где мы даже показали вместе несколько идиотских перформансов. Потом я познакомил его с Герой Моралесом, и из этого союза родилась группа «Джа Дивижн», которую назвала так моя подруга…

И вот, я пошел на Петровский, где тогда еще никого не было, был только сам Саша, Броня и Абрамыч, и я поселился в квартиру к Петлику… В то время к нам примкнул уроженец Одессы, с которым Дельфин познакомился у Моралеса и привел на Петровский, и он сразу остался с нами – будущий Облачный Комиссар № 50, сменивший теплое и сытое место первого куратора галереи «Риджины» на зыбкую почву жизни Петровских сквоттеров. Ну, об этом периоде можно много рассказывать… Отдельная тема… Эпоха начального дикого капитализма. Помню, просыпаемся мы с Лигеросом от того, что нам в спины утыкаются дула пистолетов, нас ставят к стенке: «руки за головы!» какие-то быки и объявляют ультиматум – в двадцать четыре часа покинуть помещение… И вот на этих парней с пестиками налетел озверевший Петлюра с голыми руками и пинками выгнал их за пределы территории. Территория запиралась на замок и «держалась» оборона. Для всяких экстренных случаев у Саши была какая-то бумага из Мосфильма, а также ксива «Свободной Академии»… Петлюра с мегафоном в милицейской фуражке высовывался из окна и выгонял всех, случайно забредших во двор…

Шел девяностый год, пустые прилавки, заполненные аккуратными пирамидками из баночек горчицы и майонеза, денег ни копейки. Мы с Сашей Лугиным надевали длинные широкие плащи «Дружба» и шли в соседнюю булочную, где набивали булочками «на всех» все наше в прямом смысле подпольное пространство.

Однажды утром на Петровском пробудились от бодрого окрика Петлюры, просунувшего голову в форточку нашего подвальчика: «Вставайте, Карандаши! Пойдем к Питеру Максу!» (Питер Макс – художник, автор психоделической эстетики шестидесятых, автор «Yellow Submarine».