Ассы – в массы

Первые вооруженные политические волнения в Москве совпали во времени с нашим исследовательским походом в бывшее здание Дома Санитарного Просвещения, в заброшенных помещениях которого мы и вершили свои внеразумные дела. Было довольно холодно. Загримированные под «Украинский борщ» люди, в крашенном синим анилином солдатском белье, самоотверженно скакали босиком по комнатам, залитым весенней талой водой с фрактально разрастающимися пятнами химических реактивов. Под ногой то и дело попадались щиты-бюллетени с таблицами и графиками, информирующими о выздоровлении или умирании человеческого организма. Я играл роль фотоагента. Случайный взгляд, брошенный в окно, наткнулся на находящуюся прямо рядом с нами, через стекло, роту солдат в касках, бронежилетах и с дубинками в руках. В полной амуниции они больше всего напоминали неуклюжих матрешек. Рота как бы специально ожидая нас, была выстроена напротив подъезда. Было принято решение увеличить степень прозрачности, потому что говорить о конспирации с нашим видом было бессмысленно. Замечательно, что нас, вышедших после съемок со свекольными лицами, в кальсонах и с довольно странными объектами в руках, вообще не смогли идентифицировать. Открытые рты – вот единственная их реакция.

В этом покинутом, разрушенном и потерявшим свой прежний статус Доме Санитарного Просвещения, нам удалось оставить памятные метки «синих» людей. Любой интерьер или ландшафт в то время воспринимался нами как текст, в котором мы должны вписать между строк симпатичными чернилами свои поступки.

А позже наше коллективное сознание проглаживало эти строчки утюгом мысли и постепенно разбиралось в этих каракулях. Наши сообщения были невербальны, но не до-языковые, как у Лакана до зеркальной стадии самоидентификации, а скорее, постязыковые и нелинейные. Язык, как из кубиков складывался из наших грудничковых действий и из отношений пространств к ним. В своих действиях мы спокойно дрейфовали от одного смыслового содержания к другому, при этом существовал постоянно варьирующийся набор предметов, выполняющих в зависимости от контекста ту или иную функцию. Я уже говорил о «смысловом конструкторе».

История в слайдах об оставлении следов в Доме Санитарного Просвещения, а также многие последующие сюжеты о промежуточности вплетались в общую линию «улик» в криминальной мифологии двухлетнего проекта «Игорный Дом», который явился мостиком к документированному созданию «Облачной Комиссии».

В павильон птицеводства, вернее в его интимную часть, мы пробрались под маской фотокорреспондентов, снимающих «рекламу фосфатных удобрений». В качестве фосфатов был предъявлен какой-то синий порошок, бывший частью нашего реквизита. Бабушки-вахтерши сердобольно улыбались и собственноручно успокаивали беспокойно кудахчущую птичью массу. Слово «реклама» действовало почти магически. О деньгах даже не было мысли. Бабушка радостно пропускали к самому сердцу птицеводства странных людей в бело-желтых яичных костюмах.

Первое, что поразило воображение, – это грандиозные макеты цехов инкубаторского производства, помещенные в оболочки гигантских яиц, как бы снесенных Великой Небесной Коммунистической Наседкой. Около них мы и проделывали свои магические действия. Главной целью был завтрак из нескольких яиц в бесконечном бело-пуховом пространстве, забитом тысячами остолбеневших от такой наглости куриц.

На обратном пути заглянули в павильон рыб, где я пытался стереть вековую музейную пыль с плавающих в аквариумах огромных рыбин, казавшихся неумело сделанными муляжами.

В ботанический сад для гаданий по «географическим картам» мы привезли двух своих котиков по имени «Я» и «ТЫ», служивших толкователей наших действий. У каждого из них был свой меховой скафандр. Известно, что на древних китайских карнавалах актеров-обезъян одевали в маски обезъян, по-видимому, чтобы скрыть мимику и не увидеть отражение своих мыслей в идеальном живом зеркале. Нам были близки в то время такие симуляции открытий.

Котики, весело резвясь, разрушали границы наших ландшафтных карт, искажали береговые линии, опрокидывая со стола важнейшие смысловые привязки. Это давало почву для последующей «котомантии». Мы же спокойно продолжали трапезу. Через час после рассвета к полянке подъехал ментовский газик. Возможно, нас приняли за гуманоидов. Блюстители порядка ничего не сказали, хотя могли запросто забрать нас, хотя бы за то, что топчем в саду газоны. В это время мы уже были переодеты в зеленые костюмы и прекрасно сливались с пейзажем. Может, они просто нас не заметили.