Ассы – в массы

Долго и мучительно делалась вывеска, все время кто-то наступал на стекло и оно билось или смазывалась краска, вырезались новые и новые стекла. Металлическую раму я заказал сварить в театральных мастерских МХАТа. Наконец доделали, привозим. Большая часть денег ушла на материалы и оплату сваренной конструкции. С оплатой же нашей работы толстый хитрый улыбчивый китаец долго тянул, все время обещая пригласить в ресторан, и за обедом рассчитаться. И вот, наконец, без всякого обеда он расплатился ровно в день Павловских реформ, когда деньги девальвировались в десяток раз. Наше богатство волшебным образом превратилось в бумагу. А с тем, что осталось, мы пошли на Тишинку найти там материал для объектов и купить подарки друзьям и коллегам по Петровскому. Накупили две огромные сумки барахла от старинных альпинистских ботинок, чесучевых костюмов и газовых платочков до фотографий тридцатых с видами Крыма и Кавказа, книг по автомобилестроению и старинных елочных игрушек. Я бывал на десятках блошняков в разных странах мира, но именно тот день запомнился своим интереснейшим урожаем-гербарием вещей. Пришли потом в кафе «Шкура» рядом с рынком, где собирались все охотники, чтоб поделиться впечатлениями и похвастаться уловом. И вот, что удивительно, пока мы там сидели, эти две сумки исчезли у нас прямо из-под носа. Вернее, из-под стола, за которым мы сидели. Вот так, по волшебному мановению посоха Сунь Укуна закончилась вся наша китайская эпопея, не оставив нам ничего материального, лишь реальность воспоминаний.

М.Б.

Тогда некоторые деятели накупили себе восьмимиллиметровых камер на Тишке и снимали какие-то чиповые фильмы, узнав, что вот эту пленку заканчивают производить и надо срочно на нее снимать. Была же, вроде, у Кемеровского?..

А.Н. Нет, это была видеокамера, редкая 8 NTSC

, он купил ее позже, тоже на Тишинке, у какого-то алконавта. А на Петровском у нас ничего не было, поэтому, когда мы съезжали с мастерских в 92-м, я позвонил по объявлению «снимаю свадьбы». Представляешь, приезжает чувачок снимать свадьбу – попадает на Петровский, а вместо свадьбы – люди в масках сидят в пространстве, обшитом мехом, и странная музыка играет. Ну, конечно, что-то у него с сознанием происходило. Было понятно по его репликам.

В общем, вся интерьерная обстановка и объекты игорного дома были вывезены и оставлены на одном из живописных холмов Царицыно. Интерьеры были тщательно воспроизведены на зеленой травянистой верхушке. Мы напоминали себе каких-нибудь сумасшедших немецких лэнд-артистов начала семидесятых. Сотни пластмассовых зайчиков, устилавших ранее наш пол в коридоре, были оставлены среди извилин на коре нескольких деревьев вблизи. Чукотский солдат – водитель грузовика, на котором мы транспортировали «искусство» изменил разрез глаз, когда увидел, что же он вез. Удивительно, что через некоторое время, посетив это место, мы не обнаружили там ни крупинки.

М.Б.

Он хотя бы вернул материалы?

А.Н. Вернул… Нам нужно было помимо денег еще купить ему на замену видеокассету, но денег не хватало. Тогда я дал ему в залог фотомыльницу. И человек тут же исчез с этим фотоаппаратом… Это был 1992-й год, первая моя видеоработа… https://vimeo.com/user15376553.

К своим работам отношение было легкое. Мы их не рассматривали как товар или какой-то коллективный галерейный продукт, много картинок дарилось, что-то выкидывалось, делалось больше для себя и друзей. Когда я переставал заниматься живописью, я отдавал свои старые холсты кому-то, кто хотел в то время живописать и их записывали сверху…

Отношения к арт-институциям в то время тоже были специфическими. Везде после «Сотбиса» ходили какие-то кураторы. Приводит к нам, например, Костя Акинша (украинский искусствовед) главного редактора журнала «Флеш Арт». Мы, переглянувшись, убираем со стола книгу, которую читал Лигерос – «Записки Фуко о Бланшо» на английском, чтобы пресечь всевозможные интеллектуализмы в беседе. Вместо того чтобы «ботать на фене» искусствоведческого дискурса, доставали барабаны, стучали и рычали что-то дикое. И они уходили в недоумении и шоке от такого агрессивно-наивного художественного языка. Хотя потом нам написали письмо, что им очень понравилось то, что они увидели, но, к сожалению, так ничего и не поняли. Когда нас очередная немецкая галеристка спрашивала, что нам нужно для осуществления проекта в Германии, мы отвечали, что нужно несколько бассейнов заполнить овсяной кашей. И карьера, таким образом, наша переводилась на другие рельсы последовательно и принципиально, и почему-то казалось, что так продлится вечно.

Сознание было занято уже другим. К нам в руки попал справочник 1930-го года «Определитель Облачных Форм» с 85-ю видами облаков. Возникла идея создания новой, документировано подтвержденной «Облачной Комиссии». «Облачная Комиссия» идеально подходила к сформированной нами идеологии и явилась собирающей призмой для преломления всех наших устремлений.