Ататюрк. Особое предназначение

Из всех принимавших участие в войне за Независимость высших военных он выделил только Февзи, Исмета и Кязыма Озальпа, словно не было ни Рефета, ни Али Фуада, ни того же Карабекира, столько сделавшего для Восточной Анатолии.

Возможно, они не обладали блеском Февзи и основательностью Исмета, и все же не тот был сегодня день, чтобы забывать своих ближайших друзей.

Да, они не пожелали служить под началом Исмета, но разве они мало сделали для победы?

Разве не они днями и ночами старались приблизить ее?

Да и как было можно славить бывшего сторонника Энвера и забывать про тех, кому он стольким обязан?

Как выяснилось, можно, и сделавшему свой выбор Кемалю не хотелось возвышать людей, которые должны были сойти с дистанции.

А в том, что ему было уже не по пути со своими бывшими соратниками, он не сомневался.

Никто из них даже и не думал ни о какой республике и уж тем более о тех крутых переменах в стране, какие он намеревался проводить.

Да и трудно работать с людьми, с которыми ты сидел за одной партой.

А посему ему были нужны совсем другие попутчики, и он начал готовить свое новое политическое и военное окружение из людей, не только разделявших его убеждения, но и безоговорочно преданных ему.

И такие уже были, особенно из молодых генералов, выдвинутых им во время войны.

И все-таки самое главное заключалось в том, что выдвинутые им на высшие должности люди превосходили по своим способностям его друзей.

А Кемаль был не из тех, кто мог доверить армию человеку, потолком которого было командование эскадроном.

Как это сделал убравший Фрунзе Сталин с Ворошиловым.

Тот же Исмет был в высшей степени ответственным человеком, прекрасно справлявшимся со всеми возложенными на него обязанностями.

За ним стоял Февзи, один вид которого производил неизгладимое впечатление на всякого, кто видел его в первый раз.

Высокого роста, с длинными черными усами, густыми бровями и темными вдумчивыми глазами, он, казалось, постоянно думал о чем-то очень важном.

Он прекрасно излагал свои мысли, быстро оценивал обстановку и, несмотря на религиозность, являл собою олицетворение настоящего солдата.

Под стать ему был и военный министр Кязым Озальп, человек с приветливым лицом и большими серыми, всегда широко открытыми глазами.

Серьезный и вдумчивый, он, несмотря на постоянную улыбку, умел работать основательно и быстро.

Все эти люди были близки к нему, но все же находились на совершенно другой от него дистанции, нежели сидевшие с ним за одной партой Али Фуад и Али Фетхи.

Но даже при всем своем желании он не мог вот так в одночасье распрощаться со своими старыми друзьями.

Все они были заслуженными и известными в стране людьми, и он оставил их на политической сцене, надеясь уже в ближайшем будущем окончательно отделаться от них.

В результате обойденные Кемалем генералы образовали «генеральскую оппозицию» во главе с Рауфом.

3 октября 1922 года в городе Муданья, на берегу Мраморного моря, по инициативе Союзников начались переговоры по заключению перемирия.

Турцию представлял командующий Западным фронтом Исмет-паша, Антанту — верховные комиссары Англии, Франции и Италии в Стамбуле.

Этой чести он был удостоен не потому, что имел опыт подобных переговоров с болгарами в 1913 году.

Кемаль доверил ему эту миссию, так как был уверен, что Исмет будет точно следовать его указаниям.

Еще до начала переговоров Кемаль заявил, что Восточная Фракия вплоть до реки Марица должна принадлежать Турции, а греки должны эвакуироваться оттуда в течение тридцати дней после заключения перемирия.

Переговоры превратились в дуэль между двумя генералми: Харингтоном и Исметом.

Никто не хотел уступать, и тогда Исмет заявил, что: турки готовы начать наступление.

На этот раз Кемаль не блефовал.

— Мы, — заявил он в меджелисе, — хотим жить в мире, но если понадобиться, мы будем сражаться!

Парламент поддержал его.

Кемаль приказал двум своим лучшим полкам идти на английские позиции.

В воздухе снова запахло порохом, и весь мир устремил напряженный взгляд на Анкару.

7 октября Монтелли и Шарпи согласились с требованиями турок.

Харингтон покинул стол переговоров и; вернувшись через два дня, предложил новый ваирант: союзники временно оккупируют Фракию, а турки покинут свои позиции на Дарданеллах и полуострове Измит.

Исмет не согласился.

Переговоры зашли в тупик, и Лондон снова пригрозил открыть огонь.

А в это время Кемаль сражался с депутатами, требовавшими начать боевые действия.

9 октября он получил телеграмму от Франклена-Буйона.

«Франция, — сообщал тот, — поддержит требования турок на предстоящей мирной конференции».

На следующий день он приказал Исмету подписать договор о перемирии.

Его решение вызвало новые скандалы в меджелисе.

Некоторые депутаты договорилсь до того, что обвинили Кемаля в том, что он украл у них победу.

Но тот стоял на своем.

— Миссия нашей армии завершена, — сказал он. — . Теперь необходимо урегулировать проблемы дипломатическим путем…

11 октября 1922 года в 6 часов утра перемирие было подписано.

Но до полной победы было еще далеко, так как Стамбул остался оккупированным…