Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1

Далее следовало подробное описание возникновения оппозиции в институте и превращения ее в нечто оформленное под воздействием Кутузова и, даже в большей степени, Голякова. Авторы перечисляли прочитанные ими нелегальные материалы, касались организационных вопросов, упоминали некоторые (далеко не все) имена участников тайных встреч на квартирах. Они признавали, что информация, переданная им Тарасовым и Кутузовым, «породила у нас много сомнений насчет всей оппозиции», но, несмотря на это, они поддержали платформу.

Тем не менее к этому времени относится дача подписи одним из нас – Горбатых – под платформой. Другой подписи не дал, благодаря счастливой случайности – забыл номер партийного билета, оставленного дома. Примерно в это же время развернулись гастроли Кутузова; мы между собой эти гастроли осудили, а на предложение Кутузова последовать его примеру ответили отказом. На докладе <…> о тезисах по крестьянскому вопросу один из нас – Николаев – объявил об отходе от оппозиции и с тех пор ни в каких беседах, ни в сговорах не участвовал. В начале декабря фактически отошел и другой, прекратив также свое участие во всем, что происходило в оппозиционной среде. Вот в этом и состоит то, что может быть названо нашей оргсвязью с оппозицией. В составлении резолюций не участвовали. Знаем только, что резолюция по пятилетке (со слов Кутузова) была написана совместно с Тарасовым и Кутузовым.

Оба мы голосовали за осуждение политической линии ЦК в проделанной работе и за отклонение тезисов по пятилетнему плану индустриализации. Один, кроме того, голосовал и за отклонение тезисов по крестьянскому вопросу.

Голосов этих мы официально не сняли, но от этого смысл небольшой. Партия обошлась и без нас. Все же, если это необходимо, мы заявляем теперь, что эти голоса нами были поданы под влиянием, безусловно, ошибочных взглядов.

«Мои заявления об отходе от оппозиции, – отмечал Николаев, – не должны оставить никаких сомнений в искренности моего отхода, т. к. от скрытого троцкиста, с крамольной целью проникающего в партию, нельзя ожидать подобной откровенности, ибо раз он „скрытый“, то саморазоблачение для него невозможно»[1792].

Вот как Николаев попал в оппозицию: «Летом 27 года я был на практике в Чите, там я прочитал выступление Пятакова, где он говорит, что промышленность и транспорт в развитии отстают от общего хозяйства, а это означало, что политика партии была неверна. В то время приводилось много статистических данных, но настолько противоречивых, что я не мог в них детально разобраться. По приезде сюда встретился с Голяковым, говорил с ним. Вскоре был доклад Ляпина, здесь мы выступали за то, чтобы читать имеющийся материал. У Голякова же я прочитал завещание Ленина и другой материал, так и пошло». Николаев наконец признался в своих связях с оппозиционным центром: «Встречались у Кутузова как бы за преферансом, в дальнейшем связались с Тарасовым, один раз собирались у Рочева. Потом однажды был у Кутузова, чтобы подписать платформу, но я забыл дома партбилет и не подписал. Был разговор, чтобы меня провести председателем одного собрания, но этого не удалось сделать. Кликунов тогда сумел это предупредить»[1793]

.

В центре внимания были связи Николаева с Томским центром: