Бедовый месяц

В конечном итоге я пригрелась в уютных мужниных объятиях, перестала мечтать о разных глупостях и провалилась в глубокий сон. И все глупости – да просто чудовищная чушь! – происходили уже в нем. Сначала мы жарко целовались. Филипп страстно сдирал с меня кружевную сорочку. Дурацкая вещица все время цеплялась за плечо, трещала по швам и не слезала. Я же пыталась жестом фокусника сдернуть с его бедер полотенце, но оно точно бы оказалось приколочено к бедрам гвоздями.

– Да драконью ж мать, паршивая белка! – громко ругнулся он мне на ухо.

От возмущения я проснулась и вдруг осознала, что ругался муж вовсе не во сне, а наяву. И не на меня… Хотя кого именно он костерил, вопрос, конечно, был спорный.

Горел верхний свет, яркость огней заставляла морщиться. Филипп со свернутой трубочкой газетой стоял посреди комнаты и ястребиным взглядом разглядывал кого-то на кровати. Как будто гонял комаров.

– Что… что ты делаешь? – сумев открыть только один глаз, промычала я и повернула голову. На соседней подушке сидел леймар и недобро поглядывал на Филиппа в ответ. – Он выбрался?

Без особого пиетета я сгребла звереныша в охапку и неуклюже начала слезать с кровати. Леймар мгновенно обмяк в руках, как кот, попавший в теплые хозяйские объятия. Странно, что не урчал.

– Сейчас засуну его обратно в корзину.

– Я его три раза в корзину возвращал. Бесполезно. – Филипп зажал газету под мышкой и потер лицо ладонями. – Ложись. Я пошел на диван. Все равно он не даст мне поспать.

– Возьми меня с собой! – выпалила я. – Вдвоем спать приятнее. В смысле, веселее… Уютнее!

– На диване мы не сможем заснуть.

– И не надо. Просто развлечемся!

Филипп иронично выгнул бровь, я примолкла и вытянула губы трубочкой, понимая, что ляпнула страшную двусмысленность, но полотенце, крепко-накрепко сидящее на его бедрах, до сих пор будоражило воображение.

Я смущенно кашлянула и, чуток покраснев, а заодно проснувшись, проговорила:

– Знаешь, Филипп, не бери меня.

– Уже не надо?

– Нет. – Поерзав, я спустила ноги на пол и попыталась нащупать туфли. – Ложись ты в кровать, а я пойду на диван. Иначе ты к нему привыкнешь и отвыкнешь от нормальных простыней.

– Не планировал.

– Я тоже сегодня не планировала заканчивать ночь на диване, но что теперь поделаешь, – проворчала я и торжественно объявила, чтобы он не подумал, будто что-то делается не по зову сердца, а из меркантильного желания выглядеть хорошей женой: – Подушку тоже оставлю тебе.

– Зачем? – искренне заинтересовался он.

– Чтобы в полной мере испытать лишения. Леймар этой ночью тебя больше не побеспокоит.

– Этот вымирающий вид что-нибудь доломает в гостиной, – предположил муж. – Оставайся. Он явно благоволит к тебе и к нашей кровати.

– К тебе он тоже благоволит! – зачем-то заспорила я, хотя дураку было очевидно, что моего мужа звереныш возненавидел. Возможно, похлеще, чем своего прошлого хозяина. И всеми возможными способами пытался доказать, что он сильнейший хищник. Пусть по природе леймары жевали фрукты да салатные листики. Вегетарианец-хищник!

– Спи, Тереза, – распорядился Филипп и, резко щелкнув пальцами, окунул комнату в темноту.

На секунду показалось, будто я ослепла.

– К тебе вернулась искра?

– И дар совершенно бесполезен, – отозвался он, тенью двигаясь к двери. – Твой вымирающий подарок нечувствителен к магии.

– Возьми мою подушку, – решительно предложила я, поворачиваясь к нему всем телом. Быть щедрой и справедливой – так уже до самого конца!

– Давай, – неожиданно по-простому согласился он, чем, признаться, сильно удивил.

Но стоило Филиппу приблизиться к кровати и протянуть руку, как леймар напрягся всем телом. В тишине раздалось непотребное рычание.

– Он рычит на меня? – с насмешкой уточнил муж, словно были другие варианты.

– Нет! – Я поспешно сжала зверю челюсть пальцами, чтобы он перестал вести себя как подлец и допиливать сук, на котором мы, прямо сказать, уже очень плохо сидели. – Уверена, он так выказывает уважение к вожаку стаи. Мурлычет!

– Интересная теория. – Филипп забрал подушку. – И не выдерживает никакой критики.

– Закрой поплотнее дверь, – попросила я, коль он серьезно вознамерился покинуть меня и запереть в спальне с неспокойным хвостатым соседом. – Ну, чтобы он случайно не выскочил и не продолжил тебе демонстрировать почтение.

Утро началось позже, чем можно было рассчитывать, и выспаться удалось лучше, чем предполагалось. Если вымирающий вид безобразничал, доказывая, что он поживее многих, то меня хулиганства никак не коснулись. К собственному стыду, после суматошного дня я дрыхла, как сурок в зимней спячке, и проснулась от ощущения, что в комнате подозрительно тихо.

Сев на кровати так резко, что закружилась голова, я проморгалась и с подозрением огляделась. В окне солнышко, на другой половине постели испачканные фруктами простыни, корзинка с двумя неровными проковырянными дырками на боку – в своем углу. Вешалка целенькая и стояла вертикально, как солдатик. Ни одного нового разрушения не прибавилось. На одного леймара в комнате, похоже, убавилось.