Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Но как может сегодня проводиться агрессивная империалистическая политика? Только не в рамках политической демократии. Генерал Людендорф и Дж. А. Гобсон, главный авторитет Англии в вопросах империализма, полностью согласны друг с другом в этом пункте. «Народы не понимают агрессивные войны, но у них есть очень хорошее понимание борьбы за сохранение их собственной жизни… Ни нация, ни каждый индивид в ней не поддержат войну, если не будет твердого убеждения, что война ведется за сохранение их жизней».[447] Для Гобсона выдающийся феномен нашего периода заключается в том, что империализм и демократия стали несовместимыми. «Политическая демократия, в рамках которой интересы и воля всего народа овладевают силами всего государства, будет активно противостоять всему процессу империализма. Такая демократия теперь выучила урок, что существенное экономическое равенство в доходах и в собственности на имущество важна для ее деятельности. Защита капитализма поэтому в каждой стране связана с уничтожением или ослаблением публичного избирательного права и основанного на представительстве правительства».

[448] История полностью подтверждает правоту взглядов Людендорфа и Гобсона. Первая мировая война, как мы уже указывали, прекрасно это иллюстрирует. Она показывает, что малая степень демократии и немногие гражданские свободы, все еще остававшиеся в Германии 1914–1918 гг., были эффективными факторами в ведении антиимпериалистической пропаганды, пропаганды, которая не навязывалась сверху, но возникала из самых сокровенных чувств масс. В Италии чаяния мира и ненависть к войне стремительно возрастали начиная с войны в Абиссинии 1896 г. История внешних отношений Америки также предоставляет достаточно материала. Первая попытка захватить Гавайи (16 февраля 1893 г.), предпринятая президентом Гаррисоном, была неудачной. Затем президент Гровер Клевеленд отказался от договора о присоединении. Вторая и успешная попытка (16 апреля 1897 г.) была осуществлена при больших затруднениях, хотя никаких жертв крови или денег не потребовалось. Опять-таки первоначальное оправдание приобретения было старым лозунгом о бремени белого человека. Приобретение Филиппин в 1898 г. было таким же рискованным. Хотя «бесчисленные голоса теперь призывали к облачению в бронированные имперские одеяния, которые европейские державы уже сделали модными»,[449]

оппозиция была столь сильна, что почти преобладала.

История английского империализма демонстрирует сходное развитие. Можно признать, что народные чувства, одобряющие империалистические приобретения, могут часто пробуждаться. Искусная пропаганда вроде внушения обычного страха во время войны с бурами в Англии в соединении с тем, что г-н Вейнберг называл человеколюбием и силой,[450] а также уступки массам вроде расширения привилегий или материальных благ могут на время успешно обеспечивать массовую поддержку. Но такая массовая опора всегда неустойчива. Может возникнуть оппозиция, и она всегда возникала. Кроме того, империалистические войны XIX столетия не требовали больших жертв крови и энергии. Война Испании и Америки — это один пример, а война с бурами — другой. Никакая империалистическая война в XIX и в начале XX столетия не требовала ничего даже отдаленно похожего на тотальную мобилизацию человеческих ресурсов и производительности, которая характеризует войны после 1914 г. Ни одна из них не делала неизбежной превращение нации в вооруженный лагерь; ни одна целиком не меняла общественную жизнь; ни одна не изменяла радикальным образом обычаи и нравы. Однако даже при либеральной демократии возможно настолько усилить национализм посредством искусной пропаганды и даровать низшим классам столько материальных благ, что война действительно возникает как результат спонтанных требований масс, а не преднамеренной политики одной-единственной группы.

2. Пролетарский народ против плутократии

На протяжении всей истории современного империализма империалистическая пропаганда всегда использовала два различных подхода: во-первых, изображать любую войну как оборонительную, как борьбу за жизнь; во-вторых, идеологически и организационно подключать массы к войне.[451]

Бремя белого человека, миссия народа, явная судьба — это примеры подхода второго рода.[452] Он никогда не был способен привести к поддержке широкомасштабной агрессивной войны. Люди добровольно не будут тотально организовывать себя для империалистической экспансии, когда требуются колоссальные жертвы крови и энергии. Их необходимо обязать делать это. Они обязаны быть организованными таким образом, чтобы они не могли сопротивляться. Они обязаны быть подвергнутыми такой пропаганде, против которой они не выражают открытого сопротивления. Их демократические убеждения должны быть искоренены, и должны быть внедрены иные идеологии.