Беглая княжна Мышецкая

«Какое счастье, что Дуняша подслушала разговор князя Трофима с этой змеей подколодной Демьяном! Могли бы нежданно наскочить, так что и не отбились бы… Ах ты, пес лукавый, всю дорогу выспрашивал, кто мы да откуда, да зачем в такую пору в путь пустились? Хите-ер, такого беса одним «аминем» не отшибешь, надобно увесистую дубинку загодя прихватывать с собой… Ага, вона кто-то с забора на землю соскочил! Иди, иди, послушный пес Лука! Долго будет ждать тебя пронский воевода с изветом на моего муженька Михася! Выть тебе сейчас волком за твою овечью простоту! Не мимо сказывают, что Бог любит праведника, а черт ябедника… Прости и ты меня, Господь, беру этот грех на свою душу во спасение себя, мужа моего и дитяти, которое еще не народилось и может вообще не увидеть Божьего света…»

Дуняша вздрогнула и чуть не вскрикнула от испуга, когда чья-то рука отвела ставню в сторону, распахнула окно, а потом кто-то черный и мокрый из тьмы ночи вскочил на подоконник и спрыгнул в горницу, едва освещенную огоньком лампадки.

– Не полошись, Дуня, я это… Затвори окно быстрее! – княжна Лукерья обернулась на передний угол, где слабеньким огоньком светилась перед иконой Божьей Матери медная лампадка, трижды перекрестилась со словами: – Прости, Матерь Божья, ведь ты свое дитятко тако же защищала бы от всяких иродов!

Дуняша закрыла окно, проворно выбежала наружу, затворила ставню и заодно оглядела темное подворье – на небе ни звездочки, в окнах такая же тьма, и только со стороны конюшни несколько раз послышалось протяжное конское пофыркивание.

«Хорошо, что злых собак хозяин не завел себе! – с радостью отметила про себя Дуняша, запирая дверь в сенцы, а потом и в горницу. – Иначе такой брех подняли бы, хоть святых угодников выноси из избы для успокоения!»

– Тихо ли было здесь… пока я свежим воздухом дышала? – спросила княжна, быстро сняла с себя мокрую одежду и развесила ее на веревочке, протянутой вдоль печной боковушки. – Хорошо, что Демьян печь протопил, к утру все высохнет, будто и не мокло. Дай-ка мне мою корзинку, там смена белья, сухое надену.

– Здесь все тихо, никто на подворье не выходил, кроме Луки, за которым я подглядела из темных сенцев, чуть приоткрыв дверь. А как… там? – только и посмела спросить Дуняша, помогая княжне одеться и побыстрее лечь в постель.

Ощутив теплую перину и подушку, княжна блаженно улыбнулась, поблагодарила девицу за то, что догадалась согреть для нее постель.

– И там все тихо-мирно… В лесу дождь, сыро и студено. Не волнуйся, подруженька ты моя. Глупый Лука утром резвился, а к ночи в омут свалился! Смотри не проговорись ненароком, что я оставляла подворье! У нас еще главный недруг под боком – князь Трофим! А это не простофиля-подросток Лука, это бывалый ратный человек и хитер, как сто дьяволов. Ну, спать, спать, Дуня, день будет тяжким… Неушто думаешь, что Михась дался бы ярыжкам живым? А рядом с ним и я легла бы на землю, и… мой крохотный Никитушка. Да и с тобой невесть что могли бы сотворить воеводские псы! Это та же война, что и везде теперь по всей Руси!

– Твоя правда, княжна Луша… Я и впредь буду держать ухо востро. А дождь, похоже, утихает. Когда закрывала ставню, он уже моросил чуть-чуть. Дай Бог, чтобы утром выглянуло солнышко, куда веселее было бы нам ехать!

С рассветом действительно дождя уже не было, тучи ушли на запад, как-то нехотя вставало солнце, хотя и не жаркое, как летом, но на душе стало приятно, и только отблески воды на листьях деревьев да размокшая дорога напоминали о ночной непогоде.

Обильно позавтракав и пополнив провизией приседельные сумки, Михаил и княжна Лукерья заторопились в конюшню седлать коней. Князь Трофим, с брезгливой миной на красивом ухоженном лице посмотрел на грязь подворья, как бы ненароком предложил, обращаясь к княжне Мышецкой:

– Может, после обеда тронемся в путь, княжна? Дорога подсохнет немного. По такой грязи кони не поскачут быстро, а до следующего постоялого двора за день не доедем, все едино ночевать придется в лесу, так хоть на сухой траве под боками! А как ты думаешь, сотник? Рассуди здравым умом!

Из-за спины подал свой совет услужливый Демьян, стараясь не смотреть на Михаила, который с интересом обернулся в его сторону:

– К вечеру доедете до боковой дороги к реке, где прежде жили долгими месяцами сплавщики. Там, сказывали мне проезжие мужики, и по сию пору стоит добротный шалаш, можете заночевать безбоязненно и без сырости.

Михаил рад был бы оставить князя Квашнина одного на постоялом дворе, принял во внимание совет Демьяна насчет шалаша, потому и отозвался уже на ходу, не оборачиваясь:

– Воля ваша, князь Трофим, можете ждать, а нам спешить надо. За поворотом тракта нас караулит декабрь, а не жаркий июль!