Белая

Но О'Генри нисколько не обидела ее ирония, на которую он ответил со всей серьезностью:

- Я здесь исключительно ради вас, мисс Уолш. Вчера, при нашем расставании, вы были несколько холодны. Я думал об этом всю ночь... если я совершил что-то предосудительное... чем-то оскорбил вас...

- Мистер О'Генри, мне очень жаль, что мое поведение стало причиной вашей бессонницы. Уверяю, ваше беспокойства безосновательно, так как вовсе не вы стали его причиной. Моя сдержанность и сухость не имеет к вам никакого отношения.

- Уф-ф! - не скрывая радости, выдохнул офицер. - Я не виновен, а значит, могу сопровождать вас, куда бы то ни было, раз прощен.

Гордон слушал его со снисходительностью пожившего человека, но с сочувствием мужчины к влюбленному мужчине, зная, что чувства последнего останутся безответны. О'Генри даже не пытался скрыть своих чувств к Эбигайль.

- Простите, мистер Гордон, это всего лишь на минуту, - повернулась к нему Эбигайль и тронув О'Генри за руку, отошла с ним в сторону.

- Мистер О'Генри...

- Феликс, пожалуйста...

- Мистер О'Генри, я думаю, не стоит сопровождать меня и мистера Гордона. Наша деловая встреча нисколько вас не развлечет, и, поверьте, будет не только не интересна, но даже тягостна.

- Мисс Уолш, мне интересно все, что связано с вами, потому что отныне это моя жизнь тоже. Все, что касается вас, касается и меня. Мистер Гордон, - повернулся О'Генри к старому стряпчему, - я намерен сопровождать мисс Уолш, с вашего согласия или без, - решительно заявил он.

- Я не собираюсь препятствовать вам, сэр. Скажу лишь, что дело касается Уолш против Уолш.

- Вот как? - пробормотал О'Генри, смутившись на какой-то миг. Перспектива новой встречи с Кларой угнетала его, но он тут же принял решение. - Тогда я тем более должен присутствовать при этом. Все-таки Джеймс мой друг.

Когда они прибыли в контору их уже ждали юристы нанятые Кларой Уолш. Они сухо раскланялись с вошедшими, но Эбигайль приветливо поздоровалась за руку с каждым из них. Хмурые лица троих мужчин разгладились. Эбигайль устроилась в кресле возле камина. О'Генри, взяв стул, сел позади нее. Гордон вышел распорядиться насчет кофе. На миг повисло тягостное молчание, как это бывает, когда собрались вместе прежде незнакомые люди, которым не о чем друг с другом говорить. Но после того, как клерк, вошедший вслед за Гордоном, внес поднос с кофе и предложил его всем находящимся в кабинете, Эбигайль, чтобы разрядить обстановку, обратилась к одному из представителей Клары, произнеся легкомысленным тоном:

- Знаете, мистер Сликер, мне неловко в этом признаваться, но я понятия не имею, чем отличается поверенный от стряпчего. В одном я уверена, что это точно не адвокат.

Мужчины сдержанно засмеялись.

- Видите ли, мисс Уолш, - снисходительно принялся объяснять Сликер, в щегольском темно синем пиджаке, повязанном на шее, черном шелковом галстуке, одетый в клетчатые брюки. - Стряпчий, каковым я и являюсь, это ходотай по частным делам в коммерческих судах, а вот мистер Ходжес...

Сухопарый мужчина с вытянутым лицом в темном строгом костюме, походивший на провинциального пастора, коротко кивнул.

- Мистер Ходжес - поверенный, - продолжал Сликер, заложив ногу на ногу. - Он совершает от имени и за счет доверителя юридические сделки: куплю-продажу, управление имуществом и тому подобные вещи.

- Очевидно Клара решила вложить деньги в какую-нибудь махинацию, - шепнул Эбигайль на ухо О'Генри.

Ходжес, Сликер и Гордон разговорились о каком-то нашумевшем деле, когда в кабинет стремительно вошла Клара, за ней появился и Джеймс. Он услужливо подвинул стул жене, оставшись стоять за ее спиной.

- Я все же решила сама присутствовать на этом разбирательстве, - кивнув присутствующим в знак приветствия, заявила она.

Мужчины смущенно переглянулись. Гордон не скрывал своего недовольства, Эбигайль же оставалась невозмутимой. Ни одна ее черта не дрогнула под ненавидящим взглядом Клары, которой было невыносимо видеть золовку рядом с О'Генри и то с каким восхищением смотрел он сейчас на ее волосы, сидя позади нее. К тому же Клара скорее интуитивно угадала симпатию своего поверенного и стряпчего к Эбигайль, и ее настроение ухудшилось еще больше. Она поняла, что не стоило приходить сюда, но она не очень доверяла Ходжесу и Сликеру, потому что они, в сущности, ей ничего не обещали. Поддавшись ее напору и соблазну обещанной суммы, эти господа не очень уверенно заверяли ее сделать все, что было в их силах, уклончиво говоря, что будут действовать сообразно тем бумагам, которые предоставит им доверенный мисс Уолш. И вот теперь Гордон, этот скверный старикашка, раскрыл перед ними кожаную папку и они листок за листком ознакомились с ее содержимым. Ходжес, нацепив очки, чуть ли не обнюхивал каждый документ, а когда, отодвинув папку, сложил руки перед собой, произнес:

- Не вижу, чтобы притязания мисс Уолш были необоснованны. Простите, миссис Уолш, но ваша золовка вправе требовать, завещанное ее родителями, законное наследство.