Белая

- Так его, девочка, так, - лишь подзадоривал ее старик Грехэм, к вящему удовольствию раненого в плечо Медвежьи Глаза, которого он поддерживал. - Хоть помру отомщенным.

Индейцы, окружившие пленных, сдерживали улыбки и делали вид, что ничего не замечают. И вот тогда, припомнив свой разговор с мисс Уолш, странное поведение военного отряда сиу, видя, как терпеливо сносит все её оскорбления суровый вождь и как бережно перехватывает и удерживает ее руки, майор Хочис все понял.

- Как вы могли?! - крикнул он ей, и сквозь зубы с ненавистью процедил: - Индейская шлюха.

Но как бы тихо не было произнесено это оскорбление, Эби услышала его. Она перестала колотить вождя, опустила руки и словно очнувшись, отступила от него. И такой потерянной была она, притихшей и униженной, что Хения шагнув к Хочису, ударил его кулаком в лицо.

- Придержите язык, - на чистейшем английском сказал он. - Эта женщина моя жена, и ты и твои люди обязаны ей жизнью.

Исаак Грэхем переглянулся с Медвежьими Глазами. Теперь-то старику стала понятна ее странная отвага. Она ехала к мужу. Отчасти стало ясно и то, почему Хения пропустил фургоны с оружием. Боялся, что его жена попадет под пули и стрелы, а может, не хотел устраивать резни на ее глазах. Ведь после того, как она освободила его, вождь запер ее в амбаре, что бы уберечь. Истерику дамочки можно понять, она там чуть не сгорела заживо. Смотря вслед уходящей в темную прерию Эбигайль, Грэхем лишь тяжело вздохнул. А Эби пройдя мимо догорающих стен форта, уже шла, не разбирая дороги. Ей было важно уйти, как можно дальше от всего этого. Ее мысли путались, сердце переполняла горечь. Она вернулась, когда Хения так ожесточился… В его сердце больше не было места для любви. Постепенно от быстрой ходьбы она начала успокаиваться. Она ушла довольно далеко, так что зарево полыхавшего форта уже не достигало ее, и вокруг стояли тишина, ночь и одиночество. Сумятица и хоровод мыслей улеглись, и тогда она услышала позади себя глухой стук копыт о землю. Страха не было, потому что она знала, кто следовал за нею. Разглядев приближающийся темный силуэт всадника, Эби остановилась, поджидая Хению, ехавшего шагом на своем коне. Когда он поравнялся с ней, она резко спросила:

- Зачем едешь за мной?

- Куда ты идешь? - в свою очередь спросил он.

- Подальше от тебя. Видеть тебя не могу.

- Но ведь ты сама пришла ко мне. Почему уходишь сейчас? - удивился Хения. - Я не тронул ни одного солдата. Ты видела, Волки не сняли ни одного скальпа. Возвращайся ко мне, - стукнул он себя в грудь.

- Зачем ты закрыл меня на складе? Я чуть не погибла.

- Я закрыл тебя, что бы ты не выскочила в самый разгар битвы, но я ни на удар сердца не забывал о тебе. Разве правоту моих слов не доказывает то, что ты жива, стоишь сейчас передо мной и ругаешься? - улыбнулся он.

Она склонила голову на бок, уже понимая, что не может сердиться на него.

- Ты хочешь, чтобы я вернулась? Но ждет ли сердце Хении свою жену?- тихо спросила он.

В ее вопросе он почувствовал подвох, но не собирался разгадывать ее загадки, просто хотел вернуть ее.

- Мое сердце тоскует, - тихо признался он.

- Хочешь сказать, что все это время жил один? Что не взял к своему очагу другую женщину?

- Ты не найдешь у нашего очага второй жены. Никто не согреет меня под одеялом кроме Белой. Мой очаг холоден, некому зажечь в нем огня.

Она стояла неподвижно, задумчиво глядя перед собой, обхватив плечи руками. Это он должен согревать ее, она не должна стоять одна под холодными ночными ветрами.

- Легкое Перо? - спросила она и в ее голосе послышалась неуверенность.

- Она тоскует по своей бледнолицей дочери.

- Значит ли это, что ты возьмешь меня в свое типии, а когда тебе снова скажут дурные слова обо мне, прогонишь опять?

- Я не собака, чтобы кусать тех, на кого натравят.

- Люди племени Бурого Медведя? Будут ли они смотреть на жену Хении с враждой?

- Они больше не услышат змеиного языка Сосновой Иглы.

- Но ты поверил...

- Нет. Никто кроме твоего мужа не знает, как ты принимала меня.

- Но тогда почему...

- Стало опасно. Я решился на большую войну. В мире, где бледнолицые живут среди больших домов, ты была бы в безопасности. Что заставило Белую вернуться?

- Надежда, что сердце того кто был обижен ею, простит, – и робко добавила: - Потому что... я ведь твоя.

Хения широко улыбнулся и покачал головой.

- Я глупый, очень глупый мужчина. Я должен был знать, что моя жена будет возвращаться ко мне с таким же упорством, с каким сбегала. Я отправил тебя домой, чтобы ты была защищена, почему заставляешь волноваться меня снова? Сердце Хении не выдержит, если он еще раз увидит нацеленные на Белую винтовки. Не нужно было возвращаться, опрометчивая женщина?