Белая

- Я знаю, что сердца синих мундиров трепещут от моего имени и руки, держащие оружие, начинают дрожать, но радует ли это? - покачал головой вождь оглала, кажется, вовсе не гордясь этим, и с горечью добавил: - Разве я могу гордиться их страхом? Их страх это наш голод и холод. В большие холода когда люди слабеют, могу ли я сражаться? Я готов отвести людей к форту, чтобы им было сытнее и они пережили время зимних стуж, но они не хотят оставлять меня.

Бешеный Конь замолчал и оба, он и Хения, посмотрели на заснувшего Бурого Медведя. Эта зима стала тяжелой для старикао, он заметно ослаб. Когда Легкое Перо уложила его тут же у очага, укрыв бизоньей шкурой, молодые вожди придвинулись поближе друг к другу.

- Поток слишком бурный, - тихо сказал Хения. - Сможем ли мы пересечь его? Нужно остановиться и подумать, прежде чем идти вперед.

- Я не могу останавливаться. Я бегу, брат, потому что знаю, что умру, как только сдамся синим мундирам. Но от чего бежишь ты и твои люди?

- Бледнолицые больше не договариваются с сиу, - ответил Хения. - Тропа уже исчезла (*враждебные действия уже состоялись). Ты знаешь вождя Олений Бок? Он пошел к форту, чтобы пережить зиму рядом с бледнолицыми. Он был убит.

Вздрогнув, Эбигайль уколола палец костной иглой. Она не знала этого и, похоже, никому в лагере Бурого Медведя не было известно о гибели Оленьего Бока.

- Он был убит потому, что вошел в бар бледнолицых, и кому-то из них это очень не понравилось, - ровно проговорил Хения, отвечая на невысказанный вопрос Ташунко Витко.

- Ему должно быть припомнили форт Десс, - жестко усмехнулся Ташунко Витко. - Мое сердце радовалось твоим победам, Воин Духа.

- Но наши победы похожи на весенний снег, они есть, и их нет. От них ничего не остается и они, уходя талой водой, ничего не значат.

Бешеный Конь, молча смотрел на Хению. От усталого голодного человека не осталось и следа, вместо него у костра сидел собранный проницательный вождь.

- Дух моего брата ослаб, или мой брат знает больше того, что говорит? - понизив голос, спросил он.

Хения сучком разровнял золу у очага и что-то нарисовал, делая круговые движения. Ташунко Витко внимательно наблюдал за ним, и когда Хения ткнул в рисунок, посмотрел на него и кивнул.

- Наша борьба безнадежна даже если у нас будет ружья? - проговорил он. - Похоже, ты запустил птицу в клетку бледнолицых, чтобы она пела тебе? (ты послал своего человека в город бледнолицых, чтобы он приносил тебе вести?)

Хения молча, смотрел на вождя оглала.

- Тогда что же? Переговоры и резервация? - с тихой горечью проговорил Бешеный Конь.

- Или смерть достойная воина, - добавил Хения, от чего у Эбигайль мурашки пробежала по спине, а сердце болезненно замерло.

- Мы погибнем как воины, - не без иронии согласился Бешеный Конь. - Тогда, что станет с нашими женщинами, стариками и детьми? Их будут кормить бледнолицые?

- Они научат наших детей думать как они. У тех, кого уже загнали в резервации, берут детей и отвозят в большие города. Им обрезают волосы, одевают в одежду бледнолицых и заставляют говорить на языке бледнолицых. Узнают ли отцы и матери своих детей, когда они вернуться к ним? Избежать ли нам этого? Ответа мы не найдем и до восхода солнца, брат. Отдохни у моего очага. За свою жену не беспокойся, мои женщины позаботятся о ней.

- Ответь еще на один вопрос, брат, - Бешеный Конь движением руки остановил начавшего подниматься со своего места Хению. - Теперь спрашивает не мой ум, а сердце. Ответь, ты взял белую женщину, чтобы мстить бледнолицым?

- Нет, просто я был не в силах разорвать узы, которыми нас связала Великая Тайна, - сдержанно улыбнулся Хения.