Белая

Внимательно взглянув на нее, Хения вышел. Когда вернулся и Белая подала ему тушеное мясо, мальчик уже проснулся, равнодушно оглядываясь и, кажется, снова собираясь заснуть. Белая взяла его на руки и попыталась накормить, Хения наблюдал за нею, поглощая свою еду. Мальчик поел и уснул, а Белая стараясь не смотреть на мужа, собрала плошки, чтобы идти мыть их к реке. Но Хения слишком хорошо знал этот уклончивый взгляд, Белая что-то скрывала от него и когда она попыталась пройти мимо, схватил ее за руку, останавливая:

- Сядь, жена, и выскажи, то что тебя тревожит.

Первой мыслью Белой было скрыть от него истинную причину своего беспокойства, но потом решила, что будет честнее открыто объясниться.

- Войдет ли Озерная Лилия в наше типи твоей женой? - Смотря в сторону, чтобы он не видел ее боли, глухо спросила она.

Хения был изумлен.

- Что стало с памятью моей жены? Разве ты забыла ту клятву, которую я дал тебе, когда ты сделала меня своим мужем? Я знаю, что даже мысль об этом давит твое сердце. Разве могу я так поступить?

Белая быстро посмотрела на него и снова опустила глаза. В них стояли слезы. Как она могла отдать его еще кому-то? Хения улыбнулся и притянул ее к себе.

- Теперь улыбнись мне. Не огорчай своего мужа несчастным видом, ты же знаешь, что не выношу твоих слез. Теперь, послушай, что я тебе скажу. Наш обычай таков, и тут ничего не поделаешь, я был бы вынужден взять эту женщину к своему очагу. К счастью Озерная Лилия хороша собой, она мать здорового мальчика, и потому я сразу предложил кому-то из Равнинных Волков позаботиться о ней, взяв ее в жены. Каменное Перо согласился взять ее в свою палатку. Ты, должно быть, знаешь, что у сиу дети кроме родных отца и матери имеют еще одного отца и мать. Мы ими станем для Иньяна.

Вздохнув с облегчением, Белая с благодарностью обняла мужа. Он не дал ей пройти испытание, которое она бы не вынесла. Хения нежно погладил круглый живот жены, потом легонько постучал пальцем по ее гладкому лбу.

- Но подумай еще раз, может нам все-таки взять Озерную Лилию к себе? - дразнил он ее. - Неужели ты думаешь, что я каждый раз буду ставить палаточный столб вместо тебя? - но тут, же прижавшись лбом к ее лбу, прошептал. – Конечно, буду... Всегда буду, моя жадная женщина...

Как-то она зашла к Осеннему Листу, которая забавлялась тем, что качая на коленях плачущего сына, то зажимала ему крохотный носик, а когда он переставал плакать, задыхаясь, судорожно дергая ручками, отпускала.

- Придется мне забрать мальчика к себе раз родная мать ему хуже волчицы, - неодобрительно глядя на Осенний Лист, заявила Белая, положив ладонь на свой выступающий живот.

Но Осенний Лист с улыбкой взглянула на нее.

- Тебе придется делать то же самое с собственным ребенком, потому что только мать сможет проделать это ласково и бережно.

- Я? - возмутилась Белая и, дернув плечом, отвернулась, потому что Осенний Лист не прекращала своего занятия. - Я ни за что не буду мучить своей дитя.

- Если ты не хочешь, чтобы ребенок криком выдал нас синим мундирам или пауни, тебе придется это делать. Ты же не хочешь, чтобы он погиб, да и все остальные тоже?

И с этим нельзя было не согласиться. Белая потихоньку научилась определять готовность пищи по запаху. Целыми днями она была занята тем, что шила приданое для ребенка. Легкое Перо и Улыбающаяся Женщина смастерили переносную колыбельку из ивовых прутьев, целую охапку, которых привез Хения. Зима выдалась тяжелой, снежной, вьюжной и морозной. К концу ее все запасы в племени Бурого Медведя почти вышли. Охота поддерживала людей, но была удачной лишь время от времени. Хения забрал Легкое Перо к себе, и она жила вместе сыном и своей белой дочерью, нянчась с маленьким Иньяном. Вождя одолевали невеселые мысли. Люди с трудом переживали эту зиму. До него доходили слухи, что тем племенам, что ушли к бледнолицым, ставя палатки возле стен фортов, жилось намного легче, не считая того, что за зиму мужчины тех племен спивались, почти за бесценок, отдавая связки выделанных шкурок за бутылку огненной воды. Зато женщины и дети не так голодала, порой получая подачки от сердобольных трапперов. Такова была цена за выживание в лютые морозы, а ценой свободы оказался голод. Хения усмехнулся: выбор невелик. Об этом и говорил он на Совете вождей. Его яростным противником на этот раз стал Олений Бок всеми силами склонявший Совет к согласию с бледнолицыми. Широкое Крыло молчал, впервые не встав на сторону Хении, но и не поддерживая Олений Бок.

- Моя гордость с тобой, брат, - говорил он Хении, опустив глаза. - Но сердце болит о жене и маленьком сыне. Что если они не переживут этой зимы? Больше всего этот воин боится этого. Спроси Белую, послушай ее слова. Ей будет еще тяжелее, чем нашим женщинам, которым с рождения знакомы лютость духов зимы.

И вечером у слабо потрескивавшего пламени в очаге, смотря как Белая страдальчески морщась, пьет отвар из хвои, Хения с жестким и неподвижным лицом завел речь о том, что ей трудно будет пережить долгую зиму. Она улыбнулась: