Белая

- Я могла бы помочь.

Но подошедшая Осенний Лист строго отчитала ее и девушке, надеявшейся стать ближе к Пронырливому Барсуку, пришлось догонять своих сестер. Эту девушку звали Розовый Куст. Прошлым летом, в день, когда у нее начались кровотечения, ее отец, Смотрящий Назад, устроил праздник, чтобы дать понять, что его дочь стала девушкой и готова к замужеству. В такой день возле палатки не возбранялось появляться молодым людям, это даже поощрялось, не говоря уже о бывалых воинах имевших известный достаток. Но сердце Розового Куста забилось только раз, когда она увидела среди подошедшего к ее палатке с друзьями Пронырливого Барсука. Но он прошел мимо ее типии, мельком взглянув на саму виновницу торжества, сидевшую на праздничной циновке среди блюд, которые наготовила ее мать. Там были и орехи, и яблоки, и мед, и жареное мясо. Отец по такому случаю расстарался, отправившись на охоту. Еще бы! Ведь за известие, что его дочь, которую он объявил невестой, принесут подарки. Подарки дарили, даже сватались, и два молодых человека с которыми она играла в детстве, уже стояли возле ее типии с одеялами, но Розовый Куст ждала Пронырливого Барсука. Никто не знал о ее сердечной тайне, даже самая близкая подруга и сестра Фиалка, которая сейчас тянула ее за руку, побуждая следовать за собой.

- Почему ты не хочешь уходить? Почему твои ноги не идут, словно приросли к этому месту? - возмущенно оглядывалась она на Розовый Куст. - Почему ты упорствуешь? Пойдем скорее. Мы же не раз слышали с тобой от старух, что духи могут прогневаться на девушку, если она сидит рядом с роженицей. Тогда девушка лишится целости, а это тяжелый проступок. Ты же не хочешь быть отверженной?

- Ничего такого я не хочу, - смущенно пробормотала Розовый Куст. - Я только хотела немного постоять рядом с Пронырливым Барсуком.

- Вау! - всплеснула руками Фиалка, отпустив, наконец, Розовый Куст. - Ты отдала сердце этому негоднику? Вспомни свои слезы, когда он дергал тебя за косы. Не ты ли лила их, когда он залил медом шкурки, которые ты мездрила? Вспомни, как он запачкал твою нарядную одежду, толкнув тебя в реку с тиной, и тогда твое сердце отвернется от него.

- Я все помню, сестра, - вздохнула Розовый Куст, понурившись. - Но от этого мои мысли о нем не становятся холоднее, наоборот, когда я думаю о тех проказах, мои мысли становятся теплыми, лаская сердце.

В досаде Фиалка только ногой топнула. Закусив губу, она смотрела себе под ноги и Розовый Куст, хорошо зная сестру, поняла, что той известно что-то такое о чем она не решается сказать. Розовому Кусту оставалось только молча ждать, не подгоняя сестру своим нетерпением. Фиалка коротко взглянула на Розовый Куст, потом еще раз и решилась:

- Наша унчина по отцу, как-то говорила матери, что Белая умеет держать сердца мужчин не отпуская. Разве твои глаза ослабли? Почему ты не видишь, что Пронырливый Барсук тоскует по этой женщине. Он всегда ходит по той тропе, по которой прошла она.

- Разве Белая не жена вождя? Разве она не принадлежит другому мужчине и разве он отпустит ее? Сейчас она производит на свет его дитя, а Пронырливый Барсук стоит стражем у ее родильной палатки. На что ему надеется?

- Унчина нашего отца говорила нашей матери, что Белая забирает сердца только отважных и достойных мужчин. Она забрала сердце Хении и Пронырливого Барсука и не отпускает их. Она сильна настолько, что смогла побороть гнев Когтистой Лапы, и он ушел из племени. Не смотри больше на Пронырливого Барсука, не думай о нем, твои надежды заполучить его в мужья, напрасны.

У Розового Куста опустились руки.

- Я пойду к шаману и спрошу, как вернуть сердце Пронырливого Барсука и открыть ему свое.

- Не делай этого! - воскликнула Фиалка, схватив ее за руку. - Шаман ответит тебе, что бог бледнолицых силен.

- Разве шаман так скажет? - с удивлением взглянула на нее Розовый Куст.

- Черная Сутана говорил нашей матери, когда та пришла к нему получить ответы на вопросы, что наш шаман слаб перед ним, потому что служит только духам, что вокруг нас, а Черная Сутана служит могущественному богу, который создал этих духов. Бледнолицые знают слова, которыми разговаривают со своим богом. Эти особые слова у них зовут "молитва". Помнишь, отец ругался, что у нас пропали ломти оленьего и лосиного сала? Наша мама снесла их Черной Сутане, чтобы узнать те важные слова.

Между тем в родильной палатке всем заправляла Смеющаяся Женщина.

- Не дай своей боли помешать выходу ребенка. Помоги же ему! Разве ты не ждешь его? Хения уж точно ждет не дождется.

- Отвлеки ее разум от боли, Смеющаяся, как только можешь делать это ты, - мягко попросила ее Легкое Перо, держа Белую за руку и морщась, когда та со всей силы сжимала ее в родильных муках.