Белая

Сверху скатился камешек. Натянутая веревка, соединяющая Белую с индейцем, вдруг провиснув, ослабла. Инстинктивно вжавшись в камень всем телом, желая врасти в него коленями, животом, грудью, щекой и слиться с ним, она осторожно взглянула вверх и чуть не сорвалась от ужаса. Видит Бог, лучше бы она этого не видела. Сердце остановилось, дыхание перехватило, во рту вмиг пересохло. Держась за выступ одной рукой, Хения болтался над пропастью, тогда как другой шарил по скале сбоку от себя. Белую замутило, тело покрылось липкой испариной. Ужас душил ее холодной змеей и требовал эмоционального выхода - паники. Хотелось завопить от ужаса и отпуститься, но она, сжав зубы, принялась выискивать более надежный уступ или расщелину между камнями, что бы надежно закрепиться. На этот раз она испугалась не того, что сорвется, а что ей нипочем не удержать Хению, которому она едва доставала до плеча. По левую руку от нее из узкой щели, такой, что даже кончик пальца не втиснешь, росло небольшое чахлое деревце, уже полностью лишившееся своей листвы, а те два-три листочка, что еще держались, пожухли. Скользящим, медленным движением, она потянулась, вцепилась в него и носком башмака попробовала выступающий рядом камень на прочность. Он оказался надежным, Белая встала на него и... полетела вниз. Отчетливая ясность того, что она погибает, озарила ее яркой вспышкой, высветив в памяти всю ее жизнь. От неожиданности и вместе с тем от того, что знала - с ней это обязательно произойдет, - она даже не испытала страха... Рывок... и ее полет был резко остановлен. Она схватилась за веревку и переводя дыхание, подняла голову. Каким-то непостижимым образом, Хения умудрился ухватиться за уступ, на котором только что беспомощно болтался, двумя руками. Белая мигом поняла, больше животным инстинктом, стремящимся выжить, чем разумом, который все еще не мог постичь катастрофы, произошедшей с ней, что если она и дальше будет продолжать безвольно болтаться, то, в конце концов, оба рухнут вниз. Нужно было найти опору и прочно встать на нее. Вытянув руку, она потянулась к поросшему мхом камню, осторожно качнув веревку. Сумев ухватиться, налегла на него всем весом. Камень выдержал, не поддался, на этот раз ей попался не блуждающий камень, казавшийся частью монолита. Поставив на него ногу и схватившись за деревце, девушка перенесла на них вес тела, обретя возможность найти и укрепиться на следующем уступе. Но теперь от тяжести собственного тела ее пальцы начали неметь и она судорожно тыкая носком башмака в скалистую стену, наконец просунула его в небольшую выемку, перенеся тяжесть своего веса на ноги и, давая дрожащим рукам отдохнуть. От только что испытанного ужаса, Белая не сразу решилась отпустить деревце, которое уже начинало выворачиваться, и начать поиск новой опоры. Найдя прочный камень сверху, тут же, медленно и осторожно, потянулась к нему. Неожиданно веревка натянулась, потащив ее вверх. Она едва успела схватиться за нее двумя руками, и в тот же миг, деревце за которое она до того держалась, полетело вниз. Подъем остановился так же неожиданно, как и началася и девушка уже привычно качнулась на веревке, чтобы прильнуть к спасительной тверди скалы. Она предпочитала придирчиво осматривать следующий участок подъема, чем думать о том, что болтается на какой-то жалкой веревке из сплошных узлов над несколькими сот ярдов над землей. Перед ее глазами появилась смуглая рука с крепким запястьем, широкой ладонью и длинными сильными пальцами. Девушка медленно протянула к ней свою руку, которую индеец тут же схватил и сжал. Его пальцы мертвой хваткой обхватили ее запястье и рванули наверх, перехватили за шиворот и втащили на небольшой, но широкий пятачок выступа, вымытый в скале дождями и отшлифованный ветрами. Стоя на коленях, Белая вдруг начала тихо всхлипывать, потом всхлипывания перешли в бузудержное рыдание, слезы все лились и лились. Чувствуя, что не сможет остановиться, она рыдая и заикаясь, проговорила индейцу, разматывавшего пропитанную кровью повязку на плече:

- У... у... меня и-истерика-ка...

Хения вопросительно взглянул на нее, не понимая, чего она от него хочет. Вождь понятия не имел как вести себя с рыдающей женщиной, с которой явно, что-то было не так. "А не попросить ли у него нюхательной соли?" - вдруг подумалось Белой и вдруг начала взахлеб хохотать. Индеец отшатнулся от нее, сжав в кулаке снятую с плеча повязку. Духи горы не хотят, чтобы бледнолицая взошла в священную пещеру и помутили ее разум?

- У-ударь меня, - в перерывах между хохотом, проговорила Белая.

Он шлепну ее кончиками пальцев по мокрой от слез щеке.

- Сильнее, черт тебя побери! - То ли заплакали, то ли захохотала она.