Белая

Белая почувствовала, что он улыбается, и прикусила язык. Среди ночи, когда полная луна стояла высоко, в палатку Легкого Пера вернулся ее сын. Он вошел, пригнувшись, внося, какой-то большой тюк, который осторожно и бережно положил на бизоньи шкуры туда, где раньше спала Белая. Легкое Перо приподнялась было на своем ложе, чтобы встать, покормить сына и посмотреть, что же он принес, но Хения сделал знак, чтобы она не беспокоилась и не вставала. А когда он осторожно откинул одеяло, Легкое Перо увидела спящую Белую и то, как сын, мимолетным, едва уловимым движением коснулся ее щеки. Легкое Перо ждала их с тех пор, как гонец хункпапа принес весть, что вождь сиу вернулся с Саха Сапа с бледнолицей. Это вызвало радость и удивление. Старики качали головами, а молодежь, особенно Широкое Крыло и Осенний Лист испытали явное облегчение, никто не ожидал, что Белая вернется, и уж тем более Легкое Перо не думала, что они войдут в ее палатку вот так... не как хозяин с рабыней. Кажется, все шло как прежде, будто и не было их похода к Черным Горам и каждый из них, существовал сам по себе и только типи Легкого Пера, что была их домом, связывала обоих. Но именно мать Хении, с чисто женской чуткостью и прозорливостью к подобным вещам, когда дело касалось ее сына, подметила, насколько разительно все изменилось. Хения стал часто появляться в своем типии, ночуя в нем каждую ночь, а Белая наслаждалась вольной жизнью. Хения объяснил матери, что бледнолицая больше не рабыня и отныне свободна, что он обязан ей жизнью. Он рассказал, что Белую едва выходила Танцующая в Ночи и попросил не нагружать ее работой. И Легкое Перо охотно освободила девушку от всех хозяйственных забот, давая ей возможность набраться солнечного света и летнего тепла. Она не хотела, чтобы заботы приглушили красоту Белой, которая, кажется, начала волновать ее сына. В это же время Белая сблизилась с Осенним Листом и Широким Крылом. Оба стали часто появляться в типи Легкого Пера. Осенний Лист говорила, что серьезно опасалась за жизнь подруги. Через три дня после возвращения Белой, в лагере Бурого Медведя появился Роб Макрой. Он страшно обрадовался, увидев девушку. Они сердечно обнялись и расцеловались. Он сообщил, что привел с собой Лори и коня Хении, которых выкупил у пауни, что поймали их в прерии и привели в форт для продажи. Роб говорил, что торговался с пауни, как сам черт.

- Ох мисс, дня не проходило, чтоб я не спрашивал о вестях с Черных Холмов.

- Вы надеялись услышать что-то обо мне и вожде?

- А то! Нет ни одной живой души, которая бы называлась таким именем как у вас. Было большим удовольствием услышать, как вы и краснокожий нехристь разделались с этими нечестивцами пауни... Что случилось, девочка? - Спросил вдруг старый траппер, оборвав себя на полуслове, как только заметил, что девушка слушает рассеяно и как-то виновато посматривает на него.

- Простите меня, Роб, но я не смогу вернуть вам вашу рубашку. Я ее порвала.

Минуту Макрой смотрел на нее так, будто увидел чудо святого дня, он что-то хотел сказать, но вдруг расхохотался.

- Ох, мисс, даже не знаю, что вам ответить на это... Рубаха! - вскричал он, потрясая руками. - Мы ведь думали, что вы пропали, сгинули в тех проклятых горах... а вы все о рубахе переживаете.

- Но это же ваша вещь и я должна была сказать вам о ней.

- Да пропади она пропадом эта рубаха! Что вы к ней прицепились-то!

- Мне неприятно... вы мой друг.

- Ну, раз так, сошьете мне другую... из кожи и дело с концом, - потом он как-то подозрительно посмотрел на нее и с сомнением хмыкнул: - Не знаю, что и сказать... В лагере вот болтают, что вы все начисто позабыли, но вот ведь помните, что я ваш друг.

- Конечно, помню. Что это? - Спросила она, показывая на бумагу в которую была завернута бутылка виски.

- Так... это для поправки собственного здоровья, не для продажи, - Роб испуганно и суетливо развернул бутылку, собираясь выбросить замусоленный газетный лист.

- Газета, - прошептала Белая так, как будто была удостоена одного из тех чудес, которые Христос отказывался продемонстрировать Сатане в пустыне.

- Ну да, газета, - проговорил Роб, брезгливо держа ее двумя пальцами на отлете в вытянутой руке. - У старины Митчела таких бумажек полно, он в них товар заворачивает, когда не найдется чего другого. Он торгует в фактории и...

- Вы позволите?

- Да, конечно... - только и осталось сказать старику, когда девушка буквально выхватила засаленный листок из его рук, словно ворон налетевший на сухую корку.

- Только она вот тут жирная будет, - говорил он ей, - Митчел, старый пропойца, на нее сало положил.

- Да, да... конечно... я прочту ее и так... - пробормотала девушка, разглаживая на коленях измятый, перепачканный и кое-где продранный газетный лист, жадно вчитываясь в колонки статей.

Какое-то время Роб стоял и молча, наблюдал за сидевшей на траве девушкой, потом не выдержал.

- По всему видать, что вы леди и это так же точно, как то, что краснокожий дьявол, похоже подозревает, что вы опять замыслили удрать...