Белые маки (СИ)

Мицуки Бакуго, она же по совместительству жена герцога, услышала это и поспешила в комнату сына, посмотреть, что же произошло там и отчего юноша скулит.

Лишь войдя в комнату, она почувствовала едкий запах лаванды. У омеги вновь началась течка. Маленький комочек, сжавшийся на кровати, катался из стороны в сторону, а сам Кацуки заходился диким воем, сжимая руки на животе. У Мицуки глаза округлились: впервые у бедного сына такая боль во время течки. Что-то здесь явно не так.

А Кацуки продолжал выть, попеременно пытаясь выдавить из себя, хриплым, осипшим голосом.

— Кири… Шима!

Матушка приблизилась к нему и хотела было коснуться, чтобы хоть как-то успокоить сына, но тот внезапно начал колотить кулаками по подушке и сжимать простыню в руке, начиная заходиться визгом и тут же хрипеть. Герцогиня закрыла рот рукой и тут же выбежала из его комнаты.

Вроде бы обычная течка, он ведь омега, если бы не тот факт, что с каждым днем всхлипы и скулеж не стали перерастать в визги и крики боли, которую сейчас ощущал Кацуки. Герцогиня не могла понять, что же случилось и отчего сыну вдруг стало так больно. А сын продолжал кричать, зовя Киришиму, катаясь по кровати. Ничего не помогало, до лекаря было не добраться — придворный лекарь сейчас закупал необходимые лекарства и был слишком далеко — и Мицуки решила, что пора бы что-то сделать с этим.

— Масару! Нам срочно нужно позвать графа Киришиму! — крикнула Мицуки, ворвавшись в кабинет мужа. Тот удивился заявлению герцогини.

— Что? Зачем? — спросил он, на что Мицуки тут же вскипела и стукнула кулаком по столу, отчего напугала герцога.

— Наш с тобой сын — омега, если ты все еще помнишь! И эта течка у него проходит куда более болезненно, чем предыдущие. Я не позволю ему мучиться. Срочно позови Киришиму в наш замок! — кричала герцогиня.

— Но ведь он украл нашего сына. Как я могу позвать в свой замок вор…

— Да плевать, кто он там! Я не позволю более этому продолжаться!

Она выбежала из кабинета и созвала слуг около себя. Быстро написав на листочке послание, она повернулась к слуге, который смиренно дожидался ее приказа. Раз Масару не хочет звать, то позовет она. Она не позволит сыну мучиться.

— Срочно отправляйтесь к графу Киришиме. Передайте от меня послание, — она протянула записку своему придворному, на что тот покорно кивнул и отправился за лошадьми.

***

Вернувшись из соседского замка, Киришима не обнаружил Бакуго. Долго метался он, бегал, искал, пока его покорный слуга не сказал:

— Ваше Сиятельство, прошу простить нас, — он низко склонился перед графом.

— За что? — спросил Киришима.

— Лорда Бакуго забрали. Слуги его отца ворвались в сады и забрали милорда обратно. Они просили передать, чтобы Вы, Ваше Сиятельство, больше не смели появляться в замке герцога, а собственно и подходить к юному герцогу.

Киришима застыл на месте, пытаясь наконец осознать произошедшее. Забрали? Но как они нашли его? Но сколько бы он себя не спрашивал, ответы находиться не желали. Теперь уже поздно. Теперь уже Кацуки не вернуть.

Замок заметно посерел, в нем стало куда скучнее. С приходом Кацуки все наконец оживилось, но сейчас… Опять это одиночество. Яркий живой цветок раскрашивал жизнь Эйджиро всеми красками, даже несмотря на то, что сам цветок этого не понимал. Он был куда ценней всех белых маков, растущих в садах графа. Но теперь его здесь нет. Осталось лишь платье болотного цвета и черный корсет с нежно-оранжевыми лентами, вплетенными в него — они были как напоминание, что здесь когда-то жил Бакуго.

В обычной рутине проводил свои дни Киришима, стараясь забыть обо всем, что происходило в этих стенах. Пытался не смотреть на опустевшее кресло, в котором когда-то сидел Кацуки, следя за всем, что делает Эйджиро. Часто он спрашивал, что же все же делает граф, но в большинстве своем просто молчал, наблюдая. Что им двигало, когда он сидел здесь — Киришима не знал. Скорей всего было скучно. А может он просто любил находиться рядом с кем-нибудь. Кто ж знает этот цветок… Его действия временами противоречили сами себе.

Но от Бакуго теперь остался лишь слабый запах лаванды и чего-то еще. Более сладкого, словно сахар. Только вот Эйджиро не знал, чего именно.

— Ваше Сиятельство, граф Киришима, к Вам пришли. Просят спуститься, говорят, что-то срочное, — сказал слуга, войдя в кабинет Киришимы, когда тот сидел за бумагами. Хозяин исподлобья глянул на него и хмыкнул.

— По какому поводу пришли? — спросил Эйджиро.

— Что-то случилось с юным Бакуго.

Киришима тут же вскочил из-за стола и, промчавшись мимо слуги, поспешил в залу, где сейчас скорее всего сидели гости. И он был прав. Человек пять стояли кучкой и, только завидев графа, протянули ему сверток бумаги.

— Послание от герцогини Бакуго, — сказал один из них, и все синхронно склонили головы, приветствуя графа.

Эйджиро в спешке развернул послание и стал читать, пробегаясь глазами между строками.