Белый морок. Голубой берег

Поручив Довгалю подготовку «представления», Артем вместе с несколькими партизанами поторопился на самый край леса, где в боевом охранении стояло отделение Колодяжного.

— Ну, как тут у вас? — обратился он к Кириллу, выбравшись наконец на опушку леса.

— Да вроде бы все по-старому. Хотя в Коблице наблюдается какое-то оживление.

— Снимай своих — и марш отдыхать! Я вот смену привел.

Колодяжный даже голову в плечи втянул. «Разве же троим под силу сдержать карателей, когда те двинутся колонной в лес?» — говорил его взгляд.

— Мы выступаем всем отрядом. — И Артем коротко рассказал о плане операции на Тали.

— Вот это дело! А то носимся по лесам, как зайцы…

Когда они возвратились к месту привала, про сон там уже давно забыли. Довгалевцы перетряхивали свои пожитки и сносили на искалеченные возы всякое рванье; кашевары чистили картошку и готовили плиты для огня, а в сторонке Клава стирала чье-то белье в ведерке. И все это делалось с каким-то подъемом, будто партизаны в самом деле собирались выходить на сцену.

— Я объяснил хлопцам свой замысел, как обвести эсэсов вокруг пальца, и он им понравился. Вишь, как стараются? Так что «представление» выйдет на славу, — доложил Довгаль.

Понимая, что буквально в любой миг может поступить донесение о выступлении эсэсовцев из Коблицы, Артем без проволочки определил группу прикрытия, указал ее рубеж за изгибом дороги, по которой уже прошла группа Ляшенко, поставил боевую задачу: прикрыть колонну с тыла после «представления». Но шли минуты, а гонец с наблюдательного пункта не появлялся. Лишь когда солнце поднялось в зенит, поступило наконец сообщение: на двух бронемашинах эсэсовцы выехали из Коблицы и направляются в лес.

— Приготовиться к отступлению! Кашеварам зажечь костры! — прозвучала команда.

И тотчас же ожил, зашевелился, наполнился гомоном лес. Погонщики запрягали еще пригодных для марша лошадей, в последний раз проверяли упряжь и один за другим выезжали на тесную лесную дорогу. Через десять — пятнадцать минут все были готовы к «представлению».

— Немцы!.. Они уже недалеко… скоро будут здесь… — сообщили запыхавшиеся наблюдатели, прибежавшие с коблицкой заставы.

Артем поднял трофейный автомат над головой. В этой хрупкой тишине все вдруг услышали отдаленный грохот моторов. Фашисты! Так-так-так-так! — подтвердила эту догадку длинная автоматная очередь. И началось: пронзительный свист, отчаянные крики, треск ветвей, беспорядочные выстрелы… Под этот адский аккомпанемент обоз, поднимая пыль, покатился в глубь леса, оставив на месте привала две никудышные телеги, заезженных лошадей, котел с кулешом на костре и развешанное белье на кустах…

Пропустив всех путников, Артем залег на рубеже прикрытия. «Интересно, как поведут себя эсэсовцы: бросятся нам вдогонку или станут ждать подкрепления?» — беспокоила его мысль.

Эсэсовцы не бросились вдогонку партизанам. Из своей засады Артем видел, как из зарослей выползли две серые от пыли бронемашины, приблизились к недавней их стоянке, прошили окрестные кустарники пулеметными очередями и остановились. Потом из передней выскочили несколько автоматчиков и, держа оружие на изготовку, боязливо двинулись между деревьями. А когда полностью убедились, что поблизости никого нет, подали знак своим спутникам. Те с гиком высыпали на притоптанную траву, горланя, помчались к нагруженным подводам. Перепотрошили всю поклажу, пристрелили неведомо для чего лошадей, опрокинули в пламя недоваренный кулеш, а один, видимо из казарменных шутов, подхватил на палку партизанские подштанники, которые сохли, развешанные Клавой на кусте боярышника, и под неистовый хохот своих сообщников понес, кривляясь, будто знамя, над головой к бронемашине, где торчал какой-то офицерский чин.

— Клюнули на мякину! — обрадованно хихикнул кто-то рядом с Артемом. — Вишь как тешатся…

Вдруг сердито затарахтел мотор. Одна из бронемашин, в чреве которой скрылся эсэсовец со своим необычным трофеем на палке, круто развернулась и рванула по дороге на Коблицу, подняв за собой облако пыли.

— Точно, помчались докладывать начальству о нашем паническом бегстве. Недаром же и «вещественное доказательство» прихватили, — снова услышал Артем тот же саркастический голос. — Головой могу поручиться, теперь эсэсы попрут по нашему следу…

Артем подал сигнал к отступлению. Хлопцы бесшумно выбрались на дорогу, сели на заранее приготовленную для них бричку и пришпорили коней. А где-то на пятом километре догнали своих. В прожаренном июльским солнцем, изнывающем от жажды лесу двигались ускоренным маршем, не забывая при этом оставлять как можно больше следов — окурков, грязных бинтов, поломанных веток. Пускай каратели не сушат себе мозги, по какой дороге пошли партизаны. И хотя люди буквально задыхались от жажды, валились с ног, но ни одной остановки так ни разу и не устроили — это могло насторожить наблюдательного эсэсовского командира: кто же станет устраивать привал, панически убегая от врага?