Белый морок. Голубой берег

— Считаю, мы не имеем права пренебречь этим документом всенародной боли, — заявил Ксендз, когда Ляшенко кончил читать. — Мы должны уберечь земляков от рабства. Если хотите, самой судьбой нам суждено это сделать.

— Да, испокон веков на нашей земле самым высоким, самым святым деянием считалось освобождение из неволи единоверцев. Недаром же народ сложил столько песен о героических запорожцах, которые не раз отправлялись на «чайках» за моря «братьев своих вызволять». Наш долг — не нарушить традиции, — поддержал Сосновского и Данило.

— Корнинцам мы-то можем помочь, а как быть с обреченными на рабство в других городах и селах?

— Их тоже нельзя оставлять в беде!

— И как вы мыслите, Витольд Станиславович, это сделать?

— Выход единственный — осуществить молниеносный рейд по окрестным районам.

— Рейд?.. А что, это стоящая идея! Вот только где взять лошадей, которым под силу было бы объездить до спаса, считай, две области? — выразил сомнение Артем, хотя и был уверен: операцию эту необходимо провести непременно. И именно так, как предлагает Ксендз.

— Не усложняй, командир! Разве же обязательно по всем без исключения селам мотаться? Могу заверить: как только слух пойдет о нашей операции, все, кого ждет каторга, сами найдут к нам тропинку. А вообще знаешь что? Поручи это дело, например, Колодяжному. Вот увидишь, за неделю-полторы он управится.

— Полюбился вам этот Колодяжный, — улыбнулся Артем, впервые заметив, каким по-юношески горячим может быть иногда этот странный человек. — А разве забыли, что он сейчас сопровождает где-то «родича» в его странствиях?

— Завтра Кирилл будет здесь. Но я вовсе не настаиваю, чтобы именно он возглавил предстоящую операцию. Я лишь для примера его назвал. А вообще-то я припас для Колодяжного задачу значительно более высокой сложности.

— Вот как?! А как же будет с так умело спланированной вами операцией «Родич»?

— Она не отменяется. Просто первый, самый трудный ее этап уже завершен. Весьма успешно завершен!

— Неужели гестапо выпустило девочку Опанасюка?

— Да пока еще нет, но выпустит. Вынуждено будет выпустить!

Уголки губ Артема едва заметно дернулись, а в глазах промелькнули иронические искорки. Ксендз заметил эту скрытую улыбку и вдруг вспыхнул. Неужели берутся под сомнение его слова? Ничем не выказав обиды, он неторопливо вынул из планшета скрепленные вместе какие-то бумажечки и молча протянул их командиру. Читай, мол, и наматывай на ус!

«Что за премудрая грамота? — пожал тот плечами, просмотрев писульки. — О каких подводах, ярмарке, покупателях идет здесь речь? Никак не пойму».

— Глубоко вникать сейчас в текст не обязательно. Для нас важно то, что «родич» завязал с киевской службой СД деловой диалог. Ну а продолжит его «родич» уже под нашу диктовку…

— Неужели вы собираетесь перетянуть в наш лагерь этого негодяя? А может, нам хватит и одного гестаповца?

— Бергмана просто грех дольше в лагере держать. Его место — в Ставке Верховного Главнокомандования. И я уже, кажется, знаю, как переправить Бергмана через линию фронта…

Артем только головой покачал: что это сегодня Ксендз так расходился?

— До сих пор мы посылали гонцов на Большую землю только поодиночке. А какие результаты? — продолжал развивать свою мысль Сосновский. — И почему бы не попробовать отправить к линии фронта группу? Конечно, она должна состоять из людей разбитных, тренированных, отважных, а к тому же еще и таких, у которых был бы опыт рейдирования по оккупированной территории. Можем ли мы найти таких в отряде? Несомненно. Разве группа того же Колодяжного не отвечает этим требованиям? Лично я не сомневаюсь: Кирилл со своими хлопцами пройдет огонь и воду, а связь с Москвой установит! Или, может, вы другого мнения?

Возражений не было.

— Так вот, я и думаю: если уж посылать колодяжненцев на Большую землю, то почему бы им не прихватить с собой Бергмана? Опыт странствий с «родичем» они уже имеют…

Нахмурили брови командиры: вот задал Ксендз загадку! Его предложение было настолько неожиданным и дерзким, настолько смелым, что так сразу они не могли на что-то решиться. И неизвестно, какое решение они приняли бы, если бы в ту пору не прибыл Варивон и не сообщил: на четвертый «маяк» добрался наконец после многонедельных странствий Иван Приходько, отправлявшийся на Сумщину.

— Такой, что смотреть страшно. В лишаях весь, ободранный и исхудавший… Еле на ногах держится. Тень, а не человек…

— А с какими новостями прибыл?

— Да, видите, он только затирухи похлебал и уснул. Успел лишь сказать, что путешествие его было неудачным. На след партизан напал, но встретиться с ними не удалось. Люди говорили, что партизаны эти якобы направились в Брянские леса. Иван двинулся туда же, но едва ноги оттуда унес: все южные подходы к Брянским лесам сплошь заблокированы карателями…

Посидели командиры, подумали, а потом Ляшенко предложил: