Белый морок. Голубой берег

Беспокоился Матвей не зря. Оказалось, все дороги между селами были перекрыты постами и секретами. Об этом стало известно в первом же за Каменкой хуторе. Как только Павло Проскура с Антоном Рябым и Тимохой Ярошем, которые ехали в головном дозоре, приблизились к его околице, из темных кустов за придорожной канавой будто кнутом щелкнуло:

— Ни с места! Пароль! — И предостерегающе клацнули затворы.

— Подвижный дорожный патруль войск СС! — поняв, что напоролся на полицейскую засаду, мгновенно нашелся Проскура и, чтобы выпутаться из этой ситуации, решительно потребовал: — Старший поста, на выход!

Только никто не спешил выходить на дорогу. Полицаи явно держали на прицеле ночных конников и выжидали.

— Да долго мы будем здесь торчать? — воскликнул Ярош. — Разве не слышали: перед вами подвижной эсэсовский патруль!

— Ги-ги, так мы и поверили… — донеслось насмешливое из кустов. — А почему разговариваете по-нашему?

— А по какому же с тобой, болван, разговаривать? Или ты, может, по-немецки понимаешь?

Подействовало. После небольшой паузы осторожно зашелестели ветки за рвом. На дорогу, стуча сапожищами, вывалился какой-то детина и недовольным голосом спросил:

— Ну, так чего хотели?

— Как ты разговариваешь со старшим по званию, олух! Скажи спасибо, что мы спешим, а то бы… Слушай, здесь обоз подвод не проезжал? — наклонившись из седла, прошептал Павло доверительно. — Наша воздушная разведка обнаружила в этих местах перед заходом солнца какой-то конный обоз. Вы что-нибудь можете сказать о нем?

Услышав это, а может, рассмотрев в темноте эсэсовские знаки различия на черных мундирах всадников, полицай из придорожного «секрета» мгновенно перевоплотился. Вытянувшись, он отрапортовал, что никакие подводы здесь не проезжали. И вообще мимо их поста даже мышь не прошмыгнет.

— Вот молодцы! Но куда же это обоз мог деваться? — пустился на хитрость Проскура. — Слушай, а по бездорожью не обошли они ваш хутор незаметно?

— Может быть… Если они поехали через луга, то запросто могли вдоль ручейка добраться до Шкуратов.

— Ну, спасибо. Вы тут внимательно смотрите, а мы… От нас они не уйдут.

Получив такую информацию, головной дозор изо всех сил рванул назад, чтобы предупредить товарищей об опасности.

Как и объяснил местный полицай, Довгаль свернул колонну на луга и повел напрямик к Шкуратам. А оттуда по стерне да толокам — на Лупляне, Межигор, Ратайлов. Вот так всю ночь и плутали они от села к селу, избегая торных дорог да недобрых глаз. Утро встретило их на давно не топтанном полевом проселке, стремительно спускавшемся по косогору к отдаленной ложбине.

— Эх, черт возьми, припоздали! — с досады хлопнул себя ладонью по колену Довгаль, глядя на пламенеющий горизонт, над которым мечтательно повисли позолоченные облака. — Занять бы где-нибудь еще ночи…

— А может, все-таки попробуем доскочить?.. Если подналечь… До Бантышей отсюда самое большое с пяток километров осталось.

— Что ты, Семен! А как потом обратно среди бела дня?.. В конце концов, и это для нас не самое главное. Мы пришли да и ушли, а что будет с Григором и Софьей… Нет, Коздобычей мы не должны ставить под удар!

— Все это так, но посмотри на радиста. Боюсь, не дотянет до вечера, бедняга. Нужно что-нибудь придумать.

Вслед за дозорными подводы покатились в ложбину, которая, извиваясь между холмами, собирала в свое ложе окрестные буераки и за третьим или пятым изгибом превратилась в настоящий овраг с густо заросшими подлеском пологими скатами. Все время Довгаль молча покачивался в седле, обдумывая каждый дальнейший шаг, а когда обоз достиг колодца между тремя березами, резко остановил коня, объявил:

— Вот здесь и будем дневать! Проскура, принимай командование взводом. Располагайтесь, маскируйтесь, организуйте наблюдение и круговую оборону, а я… Прихвати, Семен, ручной пулемет — и за мною! — и с места пустил коня в галоп.

Синило даже не подумал спросить, куда ведет его командир. Каждый, к кому бы ни обратился Матвей, почитал бы за честь сопровождать его хоть в самый ад. Разумеется, Синило не без гордости двинулся за своим взводным. Продравшись сквозь кустарники, они по ручейку, который журчал от колодца по дну ложбины, выбрались на луг, простершийся до пруда.

— Жди меня здесь. Я скоро вернусь… — Соскочив возле кустов ольшаника с коня, Матвей бросил поводья Семену и широким шагом направился к облысевшему глинистому пригорку, за которым виднелись в зарослях садов бантышевские хаты.

Сторожко оглядываясь, он прокрадывался по знакомой тропинке к трухлявым, дуплистым яблоням, и грудь его наполнялась неосознанной, давящей тревогой. Когда-то в этом саду развеялись его светлейшие надежды, а что сейчас приготовила ему судьба в аккуратной хате с резными ставнями под развесистым берестом? Матвей наверняка знал: никто не ждет его в этом доме, никто не обрадуется его приходу, однако поднимался на крыльцо с затаенной радостью, смешанной с беспокойством.

— Снова ты? — открыв наружную дверь, вскрикнула Софья.

— Снова… Григор дома?

— А где же ему быть?

— Может, выйдет?

— Григор сейчас нездоров.

— Что с ним?