Белый морок. Голубой берег

Одновременно хлопцы узнали о тамошнем порядке насильной отправки невольников в Германию. Происходила эта процедура, так сказать, в два этапа. Сначала из окрестных сел полицаи пригоняли в Корнин под конвоем намеченных в рабство кандидатов. А уже там формировалась колонна невольников, которую под усиленной охраной отправляли на ближайшую железнодорожную станцию Кривое, чтобы оттуда в телятниках оттранспортировать в Житомир. Установили они и расстояние между станцией и местечком — оно не превышало пяти километров. Вот и получалось, что именно на этих пяти километрах средь бела дня они должны были без особого шума-гама разоружить конвой, отвести колонну в надежное место.

— …Мы с хлопцами, считай, на коленках эту дорогу измеряли в поисках удобного места для операции, — продолжал Василь. — А оно, как на грех, вокруг ни лесов, ни ложбин, а лишь поля да чахлые перелески. Короче, немало поту пролили, пока наконец подходящий план обмозговали. А сводился он к тому, что операция «Воля» должна быть осуществлена молниеносно и без единого выстрела. Это дало бы нам возможность избежать жертв среди невинных людей, а во-вторых, выиграть какой-нибудь там час-другой для заметания своих следов. Только легко в сказках сказывается, да нелегко дело делается… Спасибо Кириллу Колодяжному, подсказал выход. Он предложил такой план: его уже натренированная группа под видом разъездного фельджандармского патруля встретит колонну невольников и выразит желание оказать конвою помощь в сопровождении ее до станции. Ну а я с хлопцами буду ждать их в условленном месте. Когда колонна поравняется с нашей засадой, разоружим конвой. Конечно, был в этом варианте известный риск, но ведь была и надежда на успех. По крайней мере, все мы нисколько не сомневались, что, если в составе конвоя не будет немцев, полицаи ни за что не отважатся применять оружие против людей Колодяжного, а это уже огромный козырь! Ну а чтобы иметь точные сведения, из кого именно будет состоять конвой, мы заранее выслали в Корнин Чудина с Покотилом. Они должны были заблаговременно предупредить нас обо всем. Но случилось непредвиденное…

Вздохнув, Василь умышленно сделал паузу, а потом снова повел строгий рассказ о том, как в полдень прошлого воскресенья в приирпенские заросли, где с ночи притаились партизаны, пробрался побледневший Покотило и сообщил, что час назад Чудина схватила корнинская полиция. Не то чтобы арестовала, просто силком присоединила к толпе невольников. Видимо, приближалась пора отправлять их на станцию, а нужного количества никак не набиралось. И тогда разъяренный немецкий офицер, присланный из Житомира, недолго думая, распорядился немедленно устроить облаву, схватить всех здоровых мужчин и отправить в Германию в счет тех, которые не явились по вызову или бежали по дороге. Так среди схваченных оказался и Аристарх Чудин.

— Но если честно сказать, я не очень-то тужил по этому поводу. Зная Аристарха как человека смелого, энергичного, находчивого, я не сомневался, что он непременно воспользуется ситуацией, в которой оказался, и еще окажет нам большую помощь. Потому-то никаких изменений в намеченный план не стал вносить. Просто двинулся с хлопцами где по ложбинам, где по перелескам к месту засады, а Колодяжный со своими всадниками метнулся в объезд, чтобы успеть раньше нас встретить колонну. Ну, заняли мы позиции вдоль дороги в кукурузе, ждем сигнала наблюдателей. И вдруг издалека донеслись глухой стон, вскрики, рыдания…

И тут перед глазами командиров, будто из далекой мглы, проступил необычный людской обоз на пустынном полевом проселке. В голове его — вооруженный всадник в полицейском мундире. За всадником сразу же груженная самодельными чемоданами и котомками подвода, позади которой, будто на кладбище, брели печальной толпой сельские парнишки и девчата. За ними — снова подвода с «сидорами» и печальная толпа, подвода и толпа. А по сторонам этой печальной процессии, над которой неслись отчаянные вскрики, плач и рыдания, двумя жиденькими цепочками тянулись насупившиеся, с винтовками в руках охранники.