Беньямин и Брехт — история дружбы

Дорогой господин Брехт,

В недавней беседе с Блюхером о литературном наследии Беньямина Вы также обсуждали возможность найти издателя для его работ. Schocken-Verlag, вероятно известное Вам ещё по Германии, сейчас готовит полное немецкое издание произведений Кафки и хочет опубликовать том избранных эссе Беньямина на английском. В этом мне, естественно, понадобится Ваша помощь.

Вы, наверное, знаете, что Дора, сестра Беньямина, умерла этим летом в Швейцарии. Я совершенно не представляю, кому принадлежат права на тексты Беньямина, если они вообще кому-то принадлежат. Возможно, Вам известно больше.

Для тома эссе я бы предложила следующее:

1. «Избирательное сродство»; 2. «Бодлер»; 3. «Кафка» (в расширенной редакции); 4. «Рассказчик» (опубликовано Либом незадолго до войны); 5. «Карл Краус» (Frankfurter Zeitung, 1932); 6. Возможно, «Произведение искусства в эпоху технической воспроизводимости»; 7. Тезисы о философии истории; 8. Разговоры с Брехтом.

Не могли бы Вы ответить на мои предложения или сделать свои? Также, естественно, «Разговоры с Брехтом» с Вашими примечаниями (возможность, обсуждавшаяся тогда Вами с Блюхером). И, last not least [315], если Вы готовы, Ваше эссе о Беньямине (выбор жанра за Вами).

Я знаю, Вы почти никогда не отвечаете на письма. (По крайней мере, так о Вас говорят.) Но что мне остается? Покойник не может настаивать, а я плохой ходатай.

С наилучшими пожеланиями,

Ханна Арендт⁵⁶⁹

В этом письме примечателен не только ранний план издания Беньямина в США[316], показывающий, что Ханна Арендт в подробностях знала его творчество, но и то, что она как нечто само собой разумеющееся предлагает включить «Разговоры с Брехтом», то есть разговоры в Свендборге, записанные Беньямином, в это издание. В архиве Брехта находятся также записи, сделанные в 1931 году на юге Франции с рассказом о шиповнике и пионах, разговоры о Троцком, Кафке, «житье» и «проживании» и ранних годах Брехта, вероятно, попавшие к нему еще в сороковые годы. Сомнительно, чтобы Брехт собирался публиковать более поздние записи, особенно предельно острых разговоров о Сталине и Советском Союзе 1938 года; он вообще вряд ли знал об их существовании.

Судя по всему, Брехт — наряду с Адорно, Шолемом, Ханной Арендт, Блохом, Петером Зуркампом и немногими другими — способствовал и по возвращении из эмиграции переизданию в Германии произведений Вальтера Беньямина⁵⁷⁰. Перепечатка эссе «О некоторых мотивах у Бодлера» в четвертом выпуске первого тома Sinn und Form могла быть организована Брехтом, следившим с большим интересом за началом выпуска этого журнала[317]. «Бодлер» Беньямина «заполнял пробел, возникший в дискуссии о культурной политике»; его переиздание имело программный характер и «могло читаться как выступление против ограничений»⁵⁷¹

. Редактор Sinn und Form Петер Хухель сознательно сопоставил эссе Беньямина с «Одиссеем или мифом и просвещением» из «Диалектики просвещения» Хоркхаймера и Адорно. Но их теории могли влиять на интеллектуальную жизнь Германской Демократической Республики не больше чем творчество самого Беньямина⁵⁷².

Интерес Брехта к посмертной публикации работ Беньямина подтверждается разговором с Вернером Крафтом и Петером Хухелем летом 1955 года в Берлине. Как вспоминал Крафт, они говорили о литературном наследии Георга Гейма и Вальтера Беньямина: «Он глубоко интересовался обоими и хотел, чтобы их издавали, не важно где, на Востоке или на Западе»[318]. Косвенное свидетельство высокого мнения о Беньямине, сохранявшегося Брехтом до самой смерти, можно найти в письме Элизабет Гауптманн Петеру Зуркампу от 13 октября 1955 года: