Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

ЛКЮ опять опаздывает, но я даже как-то не очень огорчен. Еще в начале дня мадам ЙЙ, сверхэнергичная пресс-секретарь, сообщила мне по е-мейлу, что уж на этот раз они опаздывать не будут, но все равно пришли они на 45 минут позже. Интервью, которое должно проводиться в том же выгороженном углу Государственного зала, началось только в 6 часов, но меня это не волнует. Куда торопиться? Эта задержка дает мне время вновь продумать свою стратегию. Может быть, я действую слишком мягко? (Об этом же волновался Дэвид Фрост, когда брал свои знаменитые интервью у покойного президента Ричарда Никсона.) Но если слишком сильно давить на такие феноменально самоуверенные (и легко впадающие в раздражение) фигуры, интервью может просто взорваться прямо перед вашим носом. И кому это надо? Холодная атмосфера не располагает к горячим откровениям. Кроме того, ЛКЮ отлично понимает, что делает. Хуже, что он, похоже, отлично понимает и то, что делаю я.

Слышу шорох за дверью. Значит, пора идти. Я абсолютно уверен, что мы сегодня на правильном пути.

Переполох в раю

Вторая беседа начинается с маленького сюрприза – я вижу резкие перемены в стиле одежды. На этот раз Ли одет гораздо строже, в то время как я позволил себе определенную вольность. Теперь я шикую в свободной манере, какая принята на улицах Беверли-Хиллз, – джинсы, белая рубашка к вечернему костюму и легкие кожаные туфли. Зато ЛКЮ подготовился к фотосъемке, которую пресс-секретарь спланировала на момент перерыва где-то посреди беседы. На нем строгий китель мандаринского покроя, белая рубашка и тщательно подобранные брюки. Разумеется, именно так и должен выглядеть «серьезный китайский джентльмен».

Видно, что в этой дорогой одежде он чувствует себя намного естественнее, чем во вчерашней робе. В общем, выглядит он что надо… хотя, как и вчера, не слишком здоровым. Похоже, он все так же борется с болью, ну, и еще немного с возрастными проблемами. Я смотрю на его пресс-секретаря и на первого личного секретаря, сидящих рядом с нами, и думаю, не примет ли мой собеседник что-нибудь обезболивающее. Трудно сдержать чувство физического сопереживания с этим исключительно сильным человеком, когда он оглядывается на пару санитаров из реанимационной команды, маячащих у дверей. Он жалуется, что грелки надо бы менять почаще, или лучше их разогревать, или сделать что-то еще, а эти медики ничего не делают. На него просто больно смотреть.

Прежде чем мы углубимся в долгую беседу, мадам ЙЙ напоминает нам (в основном своему боссу), что где-то в середине разговора она предложит выйти в сад и сфотографироваться. Ли не имеет ничего против.

Может, конечно, это просто моя мнительность, но с самых первых слов атмосфера кажется несколько натянутой. Мне мерещится, что пресс-секретарь поглядывает на меня краем глаза, будто желает подтолкнуть нашу беседу, чтобы та скорее закончилась. В моих интересах, напротив, растянуть ее подольше и, может, даже вылезти за рамки оговоренных двух часов.

Конфликт налицо.

ЛКЮ оправдывает задержку с началом нашей беседы визитом индонезийского вице-президента (чуть позже я узнал, что на родине у него возникли «проблемы» с президентом и он отправился в Сингапур к министру-наставнику в поисках сочувствия и ласковых успокаивающих слов). Уж очень удобно расположен Сингапур в самом центре Юго-Восточной Азии, уж очень высок авторитет этого «сингапурского мудреца», от которого все ждут советов и пророчеств. В общем, его скромный кабинет стал чем-то вроде открытой для всех геополитической клиники, куда для амбулаторного лечения постоянно заскакивают разнообразные ВИП-клиенты из политического бомонда – как местного, так и со всего света.

ЛКЮ садится и вздыхает. Я стараюсь не смотреть на мадам ЙЙ, решив, что со временем как-нибудь растоплю этот лед, найдя повод выставить себя в смешном свете, – это, естественно, сделать не так уж сложно. Я начинаю, напомнив, что вчера он спросил меня о возрасте, а в ответ я начал темнить. Такое начало мой собеседник встретил дружелюбным смехом. Я пообещал, что больше не буду в разговорах с ним кривить душой.

Я сказал: «Вот вчера совершенно неожиданно вы спросили меня о моем возрасте и предположили, что мне 68. Вы меня немного озадачили, попав почти в самую точку. На самом деле я чуть моложе, мне 65 (велика разница!), но в эмоциональном плане мне, как я думаю, всего 27. Правда, проведенный с вами словесный турнир лишний раз показал, что мне стоило бы сбросить лишний вес. Сейчас я вернулся к этому, потому что мне кажется, вам было бы интересно узнать, с чего это я так разжирел. В основном это из-за лекарств, а я принимал довольно долго Prozac, хоть и в малых дозах. Дело в том, что несколько лет назад мне поставили диагноз „тревожная депрессия“. Вы же знаете, в Америке у нас есть лекарства на любой случай, так что раз уж мне приписали „депрессию“ (что, на мой взгляд, следовало бы считать вполне здоровой реакцией на нынешнюю жизнь), то прописали и соответствующие пилюли. Prozac в очень малых дозировках (миллиграмм по 20 в день), но все-таки это был Prozac».