Без иллюзий

Но сейчас он был на работе иного рода. Она тоже требовала большой отдачи, но не приносила большой радости в случае успеха. Просто с ее помощью можно было существовать и посвящать часть жизни своему кровному делу. Люда Фатьянова имела мало общих черт с Лидией Басовой, однако общее у них, причем не пустячное, все-таки было. Обе рассматривали свое членство в партии как ключ и инструмент для достижения успеха. И теперь он – вот ведь парадокс! – беспартийный Михаил Горский должен был спасать положение отдела, которым так блестяще руководила Люда, обеспечивая себе первенство в соцсоревновании, а себе репутацию хорошего руководителя и ценного научного работника. Правда, Люда перепрыгнула на новую тему, где пока еще не наделала долгов, никого при этом не отпихивая от успешно начатого дела, как это сделала Орлова, но все равно у Михаила не было никаких шансов получить классное место за победу в соцсоревновании, даже если он ухитрится благополучно закончить брошенное Людой дело.

Самое знаменательное в том трудном, даже более чем трудном – просто опасном положении заключалось в том, что этой опасности вроде бы ни для кого, кроме вновь приступившего к исполнению должности зав. отделом, не существовало. Никто даже и не думал напрягаться. Все вели себя так, словно рутинное благополучие сотрудников не может закончиться в одночасье. Никто не подумал пожертвовать свой библиотечный день на алтарь спасения. Естественно, Михаил мог проявить свою власть, то есть взять и отменить все библиотечные дни, пока не выправится кризисная ситуация, но он не стал этого делать. Если уровень сознания сотрудников был таков, что, планируя личные удовольствия на свой библиотечный день, который рассматривался как заслуженная привилегия даже при явном отсутствии заслуг, толку от запрета было бы чуть. Большинство давних сотрудниц по первому периоду работы Михаила в институте подали заявления о переходе в новый Людин отдел, и их скорее обижало, чем настораживало, то, что Люда не спешит их туда брать. Вряд ли они боялись, что Михаил будет завинчивать гайки – все-таки за несколько лет работы они убедились, что вредности сам по себе он ни к кому не проявлял, зато напрочь забыли, что те же самые библиотечные дни первым предоставлял им с немалым риском для себя именно он, а не Люда. Но дело, как он понял, было не в забывчивости, наоборот – они тянулись за Людой, потому что были уверены – именно там, где окажется она, и впредь будут успехи в соцсоревновании, для чего им совсем уродоваться не надо – просто Люда возьмет это дело на себя и добьется классного места и повышенной премии, в то время как Горский ничего такого делать не захочет и не сможет. А за Людой они чувствовали себя как за каменной стеной. Конечно, Саша Бориспольский не намыливался сбежать со своей родной тематики вслед за Людой. Но и он, вполне отдававший себе отчет в том, насколько опасна сложившаяся ситуация, вел себя так, будто ничего, кроме вполне обоснованного оптимизма, в атмосфере отдела не ощущалось. Внутреннего собственного сознания долга сделать все возможное для предотвращения срыва в выполнении плана не было заметно даже у него.