Без иллюзий

Людина стратегия напоминала Михаилу поведение биржевого игрока, постоянно играющего на повышение (это полностью соответствовало и советской ментальности). Однако то, что на первых порах приносило хорошие дивиденды, с какого-то времени начало предопределять сплошные потери. Даже в Советском Союзе, руководители которого давно и безнадежно заболели гигантоманией, не получалось без конца осуществлять гигантские всесоюзные проекты. Власть не позволяла убирать их из планов развития народного хозяйства, чтобы не давать противникам коммунизма конкретных доказательств, свидетельствующих о том, что социализм не способен решать все жизненно важные проблемы общества, но зато и катастрофически недофинансировала проведение работ для их разрешения, и в итоге они не решались ни в одну пятилетку, ни в другую, ни в третью. Люда шагала в ногу с ритмом, задаваемым старцами из политбюро ЦК КПСС. Но это только им казалось, что они, а за ними и все общество, идет летящим шагом, сказочным семимильным шагом вперед, а на деле выходило не столько как в сказке, сколько так, как пел Владимир Высоцкий – «бег на месте», при котором «первых нет и отстающих – бег на месте общепримиряющий».

Однако в распоряжении у власти еще были кое-какие резервы для выживания. У Люды их не было. Михаил не сразу насторожился, почему она перестала появляться у него или звонить ему на работу. Мелькнула было мысль, что уже все наладилось, однако потом он все-таки позвонил ей на последнюю службу. Там сказали, что ее нет. Так повторялось еще два или три раза. Объяснений отсутствия никаких не давали. О том, когда будет, не говорили. Творилось что-то непонятное и зловещее. Кто-то из сотрудниц пожаловался, что и по домашнему телефону до Люды уже давно не удавалось добраться. Домой к ней Михаил не звонил, чтобы у Люды из-за этого не было неприятностей. Возникли подозрения, что она серьезно больна и оттого недоступна. Михаил делился ими с коллегами, добром вспоминавшими Люду, но дальше подозрений дело не пошло. И только год спустя кузен Михаила Володя, работавший в одном почтовом ящике с Людиным мужем, спросил однажды, знает ли он, что Люда Фатьянова умерла? Выяснилось, что она действительно долго болела и умерла от какой-то опухоли мозга. Привело ли ее к фатальному концу постоянное пренебрежение собственным долгом использовать свои немалые творческие способности именно для творчества, а не для показухи или туфты, теперь никто не смог бы сказать – мир ее праху.

С тех пор Людин пример всякий раз вспоминался Михаилу, когда он думал о законах Кармы. Обаятельная, энергичная, красивая, умная женщина – на что она растратила все свои дарования? На любовь? Нет, определенно не на нее. На познание неведомого? Если да, то очень немногое для своего потенциала. Кандидатская диссертация не в счет. На так называемую «общественную деятельность»? Да, на это – да, хотя какая это деятельность? Собирать партийное бюро, проводить собрания, участвовать в распределении классных мест среди победителей в соцсоревновании? Разве от этого обществу становилось лучше? Смешной вопрос! И ей, если не считать собственных маленьких побед на этом поприще, общественная работа тоже добром не обернулась. Эрго? Не то ты делала, Люда, не то, что от тебя вправе были ожидать и ты сама, и люди, и Небо, от которого ты получила много выше среднего, да промотала по-глупому на мелочевку. И безнаказанным это не осталось Мыслительные способности экранировались заботами о процветании в служебном и материальном смысле. А его-то она достигла? Отчасти. Квартира была, машина была, дочь была и осталась. Счастья не было, радоваться удавалось только по мелочам, мечта о крупномасштабных свершениях не реализовалась. Была ли в этом виновата система, которой она старалась услужить и одновременно сделаться в ней заметным менеджером? Конечно, была. Но ведь в той же системе не раз и не два появлялись люди, занятые делом по призванию, а не карьерой и востребованной системой туфтой. Сладко им не было, это точно. А счастливы они все все-таки бывали. И временами их подхватывала и возносила, как на крыльях, радость от тех самых свершений, для которых они явились на этот свет. Чьему примеру стоило следовать, догадаться было нетрудно. Но Люда Фатьянова была совсем не одинока в своем выборе жизненных целей. Более того, она шла в основном потоке, в том самом main streaḿ́e, который составляют люди, недовольные своим положением, доставшимися от родителей и обстоятельств жизни, кто думает, что знает, что от него требуется для успеха и достижения того состояния, которое он смеет приравнивать к счастью, слишком долго не замечая того, что оно отдаляется от него все дальше, подобно горизонту по мере подъема на новую высоту над ним.

Глава 9