Без очереди. Сцены советской жизни в рассказах современных писателей

Видимо, поэтому на утренней прогулке он без понимания встретил предложение Лидии Александровны “поиграть на его флейте”. Проще надо быть, дружок! Не зазнаваться и идти навстречу пожеланиями трудящихся. И не пришлось бы тогда целый час слушать монологи на темы: я и живопись, я и симфоническая музыка, я и письма Марины Цветаевой Райнеру Марии Рильке…

1 июня

С утра оказались свидетелями удивительного зрелища. На крыльце блока трудотерапии происходил народный праздник окончания весны. Люди в пижамах обнимались, чокались компотом и поздравляли друг друга. До следующего весеннего обострения они будут жить долго и счастливо. Многих даже выпишут. Но весной они снова прилетят под эту крышу на крыльях шизы.

2 июня

В понедельник АФ получил на руки акт обследования, который надо было отвезти в военкомат. Заглянув через плечо лечащего психиатра в свое личное дело, прочитал там следующее: “Пациент сочиняет стихи абсурдного содержания”. Это был суровый вердикт – ежу понятно, что с таким диагнозом в рядах Советской армии делать нечего. Испытывая необыкновенную легкость в мыслях, АФ визитировал военкомат, где всем нахамил и почувствовал, что освобождение от службы надо отметить. Заехал к отцу на работу и выпросил десять рублей. На эти бешеные деньги в единственном продуктовом магазине “Соснового бора” были закуплены такие деликатесы, как печенье “Счастливое детство”, биомасса “Ставрида натуральная с добавлением масла” в консервной банке и яблочный сок с мякотью. “А почему у вас нет березового сока с мякотью?” – спрашивал Макс продавщицу, но та, ко всему привычная, ни на что не реагировала. Принятый внутрь единовременно этот доппаек вызвал столь бурное веселье, что дежурная сестра заподозрила нашу компанию в употреблении чифиря, устроила в палате обыск и, на свою беду, распахнула платяной шкаф. А как раз накануне кто-то из нас нечаянно отломил дверцу стоявших на шкафу антресолей и, чтобы никто не заметил, аккуратно приставил ее на место. В результате широкого жеста сестры дверца обрушилась на ее затылок со стремительностью ножа гильотины. “Что же вы не сказали, что у вас в палате шкаф сломан?” – удивилась сестра. И кликнула для починки мебели старикашку, который был хоть и сумасшедший, но на все руки мастер.

3.06

Лидию Александровну не узнать. Она больше ни к кому не пристает. Оказывается, у нее маниакально-депрессивный психоз (МДП) и горячее увлечение искусством – это была маниакальная фаза, а теперь психический маятник качнулся в другую сторону.

Сегодня после обеда приезжала мама Толика и привезла ему кинокамеру, чтобы мы могли приступить к работе над фильмом. С нетерпением ждем завтрашнего дня, на который назначена встреча завотделением с пациентами. Все складывается очень удачно, просто идеальная ситуация для съемок.

4.06.1988

Первый съемочный день оказался последним. Вот так гибнут великие замыслы!

Собрание, посвященное вопросам дисциплины и внутреннего распорядка, началось очень круто. Макс выступил неформальным лидером ненормальных, непримиримо отстаивал права прибабахнутых и шизанутых и показал персоналу такого Николсона-Макмёрфи, что был удален с собрания, а через несколько часов и вовсе выписан из больницы. Следом вышвырнули Толика, но прежде заставили открыть камеру и засветить бесценные кадры. Наша палата осиротела. Тёма позвонил маме-профессору и попросился домой.

Пятое июня

Вот и подошла к концу наша передача. Лечащая врач сообщила АФ о том, что сегодня он будет выписан обратно в мир.

– У вас всё будет хорошо, – многозначительно сказала врач на прощание. – Мне будет вас не хватать, но я уверена, что скоро на ваше место в палате придут другие люди искусства. А вы – дерзайте.

И АФ отправился дерзать. На память он сфотографировал академика Павлова, который за прошедшее время как будто бы еще немного опустился вглубь постамента, может быть, на пару сантиметров. Подземные силы продолжали делать свою невидимую работу.

Евгения Некрасова

Сила мечты

Итак: она фабричной гарьюС младенческих дышала дней.Жила в пыли, в тоске, в угареСреди ивановских ткачей.Родимый город въелся в душу,Напоминал ей о себе

Всю жизнь – припадками удушья,Тупой покорностью судьбе.Там с криком: “Прочь капиталистов!” —Хлестали водку, били жен.Потом, смирясь, в рубашке чистойШли к фабриканту на поклон.Анна Баркова

1